1915 год. Апогей

Айрапетов Олег Рудольфович

Ожидания скорой победы, казалось, подтверждались новостями с фронта, где наметилась тенденция резкого понижения боеспособности славянских частей австро-венгерской армии. 20 марта (2 апреля) 1915 г. 28-й пехотный Пражский короля Италии Виктора-Эммануила полк, в основном укомплектованный чехами, добровольно сложил оружие почти в полном составе. В тыл удалось уйти лишь командиру полка с одной ротой. Столь массовая сдача в плен стала результатом работы, проведенной добровольцами дружины чехов и словаков⁴⁸. На Юго-Западный фронт она прибыла в конце октября 1914 г., русское командование благоразумно распределило ее между частями. За 28-м полком последовали 36-й Младоболеславский, 88-й, большая часть 21-го Чаславского и 13-го Оломоуцкого полков⁴⁹. После капитуляции Перемышля у командования Юго-Западного фронта появлялся резерв – освобождалась 11-я армия, осаждавшая Перемышль. Два ее корпуса были поделены между 3-й и 8-й армиями⁵⁰.

Ожидания выхода русской армии на Венгерскую равнину и последующего коллапса Австро-Венгрии были достаточно распространены и, казалось, имели под собой основания. И все же такая оценка победы в Карпатах была преувеличением.

М. В. Алексеев по-прежнему готовился к прорыву в Венгрию, не очень считаясь с Барановичами. 27 марта 1915 г. он объяснял свои действия в письме к сыну: «Велика была ответственность здесь, но она делилась между двумя, и большая доля ее, внешне по крайней мере, ложилась на Николая Иудовича… Ты увидишь потом, как последовательно и осторожно подвигал я к Хырову сначала пехотные дивизии, как перемещал их к югу, заменяя одну другою, потом стал втягивать на Карпаты из армии обложения, заменяя резервы конницей»⁵¹. Ответственность действительно была велика. «Перед глазами Николая Николаевича поочередно появлялись как заманчивые цели то Вена, то Берлин, – вспоминал А. А. Самойло, – и он колебался в выборе, иллюстрируя своим положением басню о животном, которое умирает с голоду, имея две вязки сена по бокам. Наконец, Иванову и Алексееву надоело это выжидание, и они решили на свой страх двигаться за Карпаты в Венгрию, потянув за собой упиравшегося Великого Князя, не желавшего оторваться от Рузского. Но тут вдруг оказалось, что для осуществления своих планов у них мало сил»⁵².

19 марта, следуя решению о вторжении в Венгрию, 3-я и 8-я армии Юго-Западного фронта начали бои за Бескидский хребет, то есть на западном участке хребта. 4 (17) апреля 1915 г. Николай Николаевич (младший) обратился к принцу-регенту Александру Сербскому с просьбой о поддержке наступлением, которое облегчалось тем, что австрийцы перебросили значительную часть своих войск с Балканского фронта на Карпаты. «При создавшемся ныне общем стратегическом положении, – писал Верховный главнокомандующий, – усилия Высочайше вверенных мне армий направлены к тому, чтобы, постепенно развивая наступление за Карпаты, окончательно сломить силу сопротивления австрийских войск»⁵³.

Позиции у Карпат и по Карпатам удерживали 4-я австро-венгерская армия под командованием эрцгерцога Иосифа-Фердинанда, 3-я армия генерала Э. фон Бем-Ермоли, 2-я армия генерала С. Бороевича фон Бойны и германская армия под командованием генерала А. фон Линзингена. Корпуса 8-й армии, имевшие наибольший успех, продвинулись с 29 марта по 12 апреля на 20 км. На помощь австрийцам германское командование перебросило три дивизии, сведенные в особый Бескидский корпус (das Deutsche Beskidencorps) под командованием генерала Г фон дер Марвитца⁵⁴. Обе стороны несли значительные потери. А. А. Брусилов вспоминал: «Объезжая войска на голых позициях, я преклонялся перед этими героями, которые стойко переносили ужасающую тяжесть горной зимней войны при недостаточном вооружении, имея против себя втрое сильнейшего противника»⁵⁵.

Взятие важнейшей австрийской крепости в Карпатах привело к тому, что Николай Николаевич (младший) решил изменить свою точку зрения на перспективы наступления на этом направлении: «Проблеском в этой мрачной зимней эпопее было занятие весной русскими крепости Перемышль и то, что Ставка впервые дала твердые задачи обоим фронтам: наступление в Карпатах, оборона на остальном протяжении»⁵⁶. Ставка приняла решение, которого очень опасалась противная сторона. Однако очевидно, что в данной ситуации решение о прорыве на Венгерскую равнину не было реализуемым. Мысль о том, что за падением Перемышля может последовать вторжение русских войск в Венгрию, заставило германское Верховное командование передать в распоряжение П. фон Гинденбурга свой единственный общий резерв – четыре вновь образованных «молодых» корпуса, из которых была сформирована новая 10-я армия Восточного фронта во главе с генералом Г. фон Эйхгорном. Этому в определенной степени способствовала и стабилизация Западного фронта.

Попытки французов в феврале и апреле 1915 г. в Шампани и англичан в марте у Нев-Шапели перейти в наступление не привели к прорыву фронта. Попытки эти были беспрецедентны по масштабам. Первые линии немецкой обороны были сметены, в какой-то момент кайзер запаниковал⁵⁷. Под Нев-Шапелью 342 орудия за 35 минут выпустили больше снарядов, чем вся английская армия за Англо-бурскую войну. Английский военный корреспондент так описал артиллерийскую подготовку союзного наступления: «Она велась из трехсот пятидесяти орудий (некоторые из них были французские) на близком расстоянии и, по общему мнению, была самой жестокой за всю войну на Западном фронте. Выстрелы орудий были такими частыми, что их звук походил на гигантский пулемет»⁵⁸. Огонь британской артиллерии корректировало 85 наблюдательных

аэростатов. 48 англо-индийских батальонов атаковали три немецких. Все это привело к взятию деревни Нев-Шапель, территории приблизительно 1800 на 1100 метров, при потере 7 тыс. британских и 4200 индийских солдат. Стоявшая позади атаковавших кавалерия не понадобилась. Атаки французов в Шампани привели к более скромным достижениям, но их потери были гораздо выше – соответственно 50 тыс. и 64 тыс. человек⁵⁹. Западный фронт Германии был стабилен. Германское командование могло перебрасывать «молодые» корпуса на восток. Германское командование, по свидетельству Э. Людендорфа, считало, что из 32 намеченных к формированию новых дивизий Г Китченера к маю 1915 г. могут быть готовы только 12⁶⁰. Даже при этом оно могло себе позволить переброску на восток не только стратегического резерва, но и снятие с Западного фронта наиболее боеспособных частей.

Э. фон Фалькенгайн вспоминал, что «в действительности только одно соображение оправдывало новое решение, а именно: убеждение, что иначе Австро-Венгрия в короткий срок рухнет, придавленная гнетом войны»⁶¹. Эти воспоминания подтверждаются записями в дневнике А. фон Тирпица. 31 марта он отметил: «Сегодня с Карпат опять получены дурные вести. Австрийцы не могут удержать своих позиций. Фельдъегерь Р. рассказывал, что австрийские офицеры массами обретаются на тыловых этапах, а на фронте их нет. В Австрии ему часто выражали удивление по поводу того, что мы посылаем в огонь так много отпрысков хороших семей. К этому присоединяются национальная вражда и чванство. Наш Генеральный штаб только теперь полностью уяснил значение этих факторов»⁶². Такую же позицию занял и генерал М. Гофман. Он вспоминал об этих днях: «Среди карпатских снегов и льдов шли упорные кровавые бои, стоившие русским неслыханных потерь, но они все же шаг за шагом оттесняли нашего союзника. Положение австрийских армий становилось критическим. Если бы русским удалось прорвать Карпатский фронт и спуститься в Венгерскую долину, то двуединая монархия развалилась бы»⁶³.

Русская армия уже преодолела Бескидский перевал и начала спуск в долину. Он был гораздо проще подъема – на северном склоне еще лежал снег, а на южном уже зеленел лес. По пути начали попадаться венгерские деревни. «Отношение венгров к русским войскам было довольно своеобразное, скрытное, – вспоминал один из солдат, – они не проявляли ни дружелюбия, ни открытой враждебности»⁶⁴. Положение Венгрии в составе Дунайской монархии было сравнимо с положением Пруссии в кайзеровской Германии. Влиятельная венгерская газета Pesti Hirlap в первых числах апреля заявляла в своей передовице: «Венгрия не должна быть принесена в жертву Австрии, и венгерские интересы должны быть учтены в первую очередь в связи с ситуацией, вызванной русским вторжением на нашу территорию»⁶⁵. Кроме того, что с этими настроениями необходимо было считаться, существовали и другие причины опасаться русского вторжения на Венгерскую равнину.

Во-первых, в случае утраты линии по Карпатам терялись и нефтяные источники в Буковине, а центральные державы были далеко не так богаты природными ресурсами, чтобы безболезненно перенести их потерю. Во-вторых, выход русских войск на равнину во многом способствовал бы установлению единой линии русско-сербского фронта на территории противника, а этого монархия Габсбургов уже никогда не пережила бы. «Они знали, и были правы, – вторил ему П. фон Гинденбург, – что если бы русский поток обрушился на мадьярские земли, это могло решить войну и Дунайская империя никогда не выдержала бы такого удара. Кто мог сомневаться, что первый русский пушечный выстрел на равнинах Венгрии отдастся эхом от гор Верхней Италии до Трансильванских Альп?»⁶⁶ 14 (27) марта 1915 г., почти сразу же после капитуляции Перемышля, произошла смена командования Северо-Западного фронта. Н. В. Рузский еще 10 (23) марта отправил в Ставку телеграмму с просьбой об отстранении его от командования фронтом по состоянию здоровья⁶⁷.

18 (31) марта был опубликован весьма благоприятный для Н. В. Рузского рескрипт об отставлении его от командования фронтом по состоянию здоровья и назначении членом Государственного и Военного советов⁶⁸. Главнокомандующим армиями Северо-Западного фронта был назначен М. В. Алексеев. «Человека этого я очень уважаю и высоко ставлю, – отреагировал на новое назначение своего бывшего подчиненного В. А. Сухомлинов, – но в полководческих способностях его не уверен, и в этом отношении, мне кажется, Плеве был бы выше»⁶⁹. Николай Николаевич (младший) поначалу склонялся к кандидатуре П. А. Плеве, но поднявшаяся волна подозрительности в отношении генералов с немецкими фамилиями, а также жесткий характер генерала и его склонность проводить операции, не считаясь с потерями, заставили главковерха изменить свое решение⁷⁰. М. Д. Бонч-Бруевич связывал произошедшую замену с отказом Верховного главнокомандующего от наступления на данном фронте. М. В. Алексеев получил приказ удержать пространство между Вислой и Неманом⁷¹.