1919
Шрифт:
Их глазам предстало схематичное, но тщательное и детальное отображение оборонительных позиций немцев на участке примерно в тридцать километров. Вместо угрюмых громад крепостей прежних войн на карте густо рассыпались опорных пункты, артиллерийские позиции, минометные батареи, пулеметные гнезда, связанные зигзагами узких ходов.
— Боже мой… — потрясенно произнес корректировщик. Англичане обменялись красноречивыми взглядами, француз в корсете произнес несколько неразборчивых слов, из тех, что не печатают в словарях.
— Господа, можно подумать, для вас новость, что боши умеют копать, — слегка удивился Натан.
— Не новость, — ответил
Первое потрясение прошло и теперь его взор профессионально вычислял наиболее сильные и наиболее уязвимые места немецкой обороны.
— С другой стороны, — оптимистично заметил коллега Дрегера, такой же взводный командир. — Мы могли всего этого не знать, так было бы гораздо хуже…
Сдержанный шум прошел по палатке — сказанное оказалось совершенной истиной. Красными зигзагами вились на карте немецкие траншеи. Были отмечены не только позиции артиллерия и минометы, но и многочисленные пулеметные гнезда, вычисленные по следам дульного пламени на грунте. Кое-где, помучившись с лупой, на снимках удавалось различить даже «оспины» свежевзрытой земли там, где недавно были заложены всевозможные фугасы.
Лейтенант подумал, что было бы, если бы у Антанты не оказалось воздушной разведки и невольно поежился. Как минимум половина, а то и больше отмеченных на карте рубежей осталась бы нераскрытой. А что может сделать даже один хорошо замаскированный пулемет, он видел собственными глазами. К сожалению, далеко не единожды.
— «Лев» докладывает, что позавчера было замечено прибытие 11-ой баварской дивизии, — давал пояснения капитан-разведчик, водя по карте гибкой суставчатой указкой, сделанной из куска радиоантенны. — И обратите внимание на пометки чернилами, это от передовых наблюдателей.
— Это точно? — недоверчиво переспросил кто-то из французов в больших чинах. Ваш… хммм… «Лев», что, пил с ними на брудершафт?
— Это доложил скаут Ловата — медленно и внятно, с оттенком едва заметного презрения отчеканил разведчик. Остальные офицеры быстро переглянулись, более или менее удачно пряча усмешки. Слава скаутов шотландского лорда гремела еще со времен последней войны с бурами. Несмотря на прошлогодний малярийный карантин, первый полк давно и прочно завоевал репутацию людей, от которых невозможно скрыть ничего. Надев странные лохматые плащи, обшитые рваными кусками ткани или затаившись в подземных укрытиях, вооружившись тридцатикратными телескопами, скауты со спокойствием и терпением змей в засаде изучали каждый дюйм вражеских позиций. Об ухищрениях наблюдателей ходили восторженные легенды. Спрятаться в фальшивом трупе или за киркой, разглядеть отблеск погон наблюдателя в зеркале вражеского перископа — казалось, для них не было ничего невозможного. Они различали цвета кокард на фуражках с расстояния до двухсот шагов или даже цифры на погонах немцев. Иногда «скауты», несмотря на строгий запрет, меняли оптику на винтовки, их мощные пятикратные прицелы позволяли точно стрелять в лунные ночи и даже при свете звезд. В «не особенно темную ночь» пуля могла найти неосторожного немца даже за пару сотен ярдов.
— Смотрите, сэр — невозмутимо продолжил капитан разведки. — Вот проходы в нашей проволоке. Вот эти проходы обнаружены немцами и пристреляны. Поэтому я не рекомендовал бы пользоваться ими. Через эти и вот эти проходы можно двигаться только ползком — они закрыты сверху. Обратите внимание на подготовленные укрытия, где вы можете переждать огонь. Кроме того, вот отсюда вы можете наблюдать. Теперь
— А вот это что за гнусное сооружение? — спросил один из французов.
Британцы дружно вздохнули.
— Это «Форт», — пояснил Натан, отчетливо выделяя заглавное «Ф». — Четыре бастиона и двадцать четыре капонира, объединенные в шесть групп. На это «гнусное сооружение» у нас отдельная карта и список. Их будем прорабатывать отдельно, это ключевой узел их обороны в нашей полосе наступления.
— Не обойти, — резюмировал танкист с больной спиной, закуривая короткую толстую папиросу. — Будем ломать.
Неодобрительные взгляды сопроводили вспышку спички — курить на совещаниях было не принято, но вслух никто ничего не сказал. Жизнь танкиста вообще тяжела и тот, кому довелось вести в бой танк — уже не боится преисподней. Разве могут адские котлы испугать того, кто трясется в грохочущей консервной банке, теряя сознание от паров бензина, истекая потом от пятидесятиградусной жары? Того, кто вынужден прятать лица за кольчужными масками или открываться, рискуя лишиться зрения от залетевших осколков и свинцовых брызг? Пехотинец может прятаться в воронках и окопах, может залечь, бежать или ползти, скрываясь, но огромный бронированный сарай на гусеницах никуда не спрячется, в танки стреляют из всего, даже из пистолетов.
А француз был не просто танкистом, он из «специальной артиллерии», натасканный в Гре-сюр-Лен и Рекло. Именно от надежности и точности огня самоходных гаубиц и пушек большой мощности во многом зависел успех предстоящего наступления.
Такому человеку можно простить некоторое отступление от традиций.
Совещание растянулось далеко за полдень и возобновилось после короткого — только перехватить пару сэндвичей с консервированным мясом — перерыва. Лишь с наступлением темноты офицеры закончили чертить, вычислять, оценивать и решать. Расходились в тягостном молчании, крепко сжимая полевые сумки и тетради с записями.
Когда они с майором наконец остались одни, Дрегер смог задать мучивший его вопрос.
— Скажите, сэр… Почему мы? Мы ведь саперы, а не головорезы из Непала. Форт нужно разбить тяжелой артиллерией, «большими парнями» и «Джонсами», а затем обойти. Даже с поддержкой танков мы его не возьмем. Ну, или возьмем, но все там и останемся.
— Пойдем, пройдемся, — предложил майор.
Даже здесь, во второй линии, казалось, что все словно на передовой. Такая же светомаскировка, хотя кто и когда в последний раз видел немецкий аэроплан? Дозорные посты, вооруженные патрули. Справа доносилось осторожное покашливание наблюдателя. Впереди был слышен приглушенный разговор — дежурный расчет пулемета. Откуда-то из тыла долетали сентиментальные переливы губной гармошки.
Под дощатым настилом основных тропинок вязко хлюпало, дождь давно прекратился, но грязь и не думала высыхать.
— Да, так вот, к вопросу о саперах… — продолжил Натан как ни в чем не бывало. — Все просто. У нас прибавилось пушек, но артиллерии все равно недостаточно, чтобы обрабатывать все инженерные сооружения. Конечно, будет вам поддержка «четыре-семь» и даже пару выстрелов из «девять-два», но основную работу закончит человек с винтовкой. Как в старые добрые времена.