192 избранные страницы
Шрифт:
Мустанг дернул шеей:
– И это жилой дом? Ни окон, ни дверей! Не дом, а огурец!
Гудков напружинился, готовый отпрыгнуть в любую секунду:
– Ваши ассоциации мне понятны. Вы, видимо, тоже консервированием огурчиков увлек...
Мустанг взвился на дыбы:
– Еще раз спрашиваю - где окна?!
Вот она, смертельная секунда! Ошибись - и затопчет! Затопчет! Уже чувствуя разгоряченное дыхание мустанга у себя над ухом, Гудков произнес:
– Ну, забыл... Такое горе ведь - "Спартачок"-то
И снова ошибка! Мустанг пошел кругами вокруг стола, выплясывая какой-то дьявольский танец смерти:
– Прекратите делать из меня папуаса! Я в последний раз...
Но Гудков не дрогнул. Восемь лет езды на директорских шеях - это что-нибудь да значит!
– Вы о каком папуасе? С марки Новой Гвинеи? С бубном в зубах? Я ведь, знаете, тоже увлекаюсь филат...
На губах мустанга появилась бешеная пена.
– Довольно! Вот ручка, бумага, пишите заявление!
Прыжок - и Гудков почувствовал себя на коне:
– Понял! Будем играть в слова? Пишу: "за-яв-ле-ние". Посмотрим, кто больше составит... Так, "вал", "зал"...
Грудь мустанга заходила часто-часто... Он иноходью побежал вокруг стола, а человек не давал ему опомниться, он словно слился с иноходцем, шел за ним след в след модной трусцой...
– Так, хорошо, следим за дыханием...
Обессиленный мустанг рухнул в кресло, удары стреноженного сердца гулко отдавались в тишине...
– Сердечко-то болит?
– участливо поинтересовался Гудков.
Мустанг устало кивнул седеющей гривой.
"Значит, проходит вариант "Здоровье"", - подумал Гудков.
– Да-а, у меня ведь тоже... У вас под левую лопатку отдает?
Мустанг снова кивнул.
– И у меня отдает...
Мустанг совершенно человеческим взглядом с интересом посмотрел на Гудкова:
– А вы что принимаете?
– А вы?
– Я...
– Да что вы! А я...
Спустя час качающейся походкой ковбоя Гудков вышел из кабинета. Он был без хлыста, крупные капли пота блестели на лбу. Десятки пар глаз смотрели на него...
Гудков с отвращением выплюнул таблетку валидола.
– Ну как? Как он?
– обступали его сослуживцы.
Гудков показал большой палец.
– Вот такой жеребец! Будем дружить!
– коротко бросил Гудков и пошел к своему кораллю на третьем этаже Горпроекта...
День открытых дверей
Она поняла, что ей не поспеть... Ветер бил прямо в лицо, тяжелые сумки с продуктами оттягивали руки, а до троллейбуса было еще метров восемь, не меньше...
Маша представила, как в этот момент следит за каждым ее шагом водитель: припав, как к прицелу, к своему зеркальцу, держа ногу на гашетке, готовый захлопнуть двери прямо перед носом, насладиться молящим взглядом и рвануть с места, победно
Но Маша тоже не вчера родилась на свет. Стараясь не смотреть в соблазнительно распахнутые двери троллейбуса и сдерживая шаг, она всем своим видом показала, что вовсе не спешит и ехать никуда не собирается, а просто прогуливается с двумя тяжеленными сумками...
Двери оставались открытыми.
Уже поравнявшись с ними, Маша не сделала последнего возможного просчета, не повернулась к дверям лицом, а, никак не раскрывая своих намерений, как шла, так, боком, и вскочила на подножку!..
Только удобно устроившись на сиденье, она позволила себе с мстительной улыбкой взглянуть в водительское зеркальце, ожидая увидеть растерянное лицо побежденного.
В зеркале отражались грустные глаза молодого человека.
"Что, съел?
– мысленно сказала ему Маша.
– Не грусти! Ишь, расстроился, что дверью не прищемил..."
Троллейбус лязгнул дверьми, как голодный волк пастью, и затрусил к следующей остановке.
Двери открылись, и двое за Машиной спиной заспорили: с какой скоростью должен был бы бежать едва видневшийся на горизонте дедушка, чтобы успеть коснуться уходящего троллейбуса.
И тут произошло настоящее чудо: двери оставались открытыми до тех пор, пока растерянный старичок, нервно крестясь на репродуктор, не вошел в салон.
Двое за Машиной спиной решили, что водитель просто пьян. Здоровенный парень, повернувшись с сиденья "для детей и инвалидов", предположил, что дед - водительский знакомый, родственник или сосед. Кто-то заспорил, утверждая, что их троллейбус, наверное, снимают скрытой камерой для выпуска новостей, а водила про это узнал...
Тут человек за рулем сделал что-то такое, отчего стоячие пассажиры посыпались горохом к двери его кабины.
"Надо же, доброты свой стесняется, грубость напускает", - тепло подумала Маша и снова, теперь уже с интересом, посмотрела в зеркало водителя. Его глаза были по-прежнему грустны. Со своего места Маша видела руки водителя и почему-то решила, что руками он похож на Алена Делона...
Она давно уже пропустила свою остановку и сидела, прислушиваясь к ударам своего сердца, в которое, шурша троллейбусными шинами, вкатывала любовь...
На очередной остановке двери снова помедлили, впуская запыхавшуюся блондинку. "Красивая", - недобро подумала Маша. Так вместе с любовью пришла к ней и ревность.
Но водитель, к Машиной радости, похоже, никак не реагировал на блондинку. Глаза его были по-прежнему грустны.
– Имеются абонементные книжечки, - сказал он в микрофон.
"По-моему, он со мной заигрывает", - подумала Маша.
В этот момент блондинка, протягивая деньги, рванула к кабине:
– Мне, пожалуйста, три...