1937. Трагедия Красной Армии

Сувениров Олег Ф.

Были в 1937–1941 гг. и другие подобные случаи попыток партийных организаций и отдельных политработников, партийных командиров противодействовать произволу органов НКВД в армии, защитить воинов РККА от огульных исключений из партии, от незаконных массовых арестов ³⁰⁴.

Но надо со всей определенностью признать, что подавляющее большинство военных комиссаров, других политработников (а вслед за ними – и партийных организаций) не только не сумели хоть как-то помочь воинам в обеспечении декларативно провозглашенных в «Сталинской» Конституции прав гражданина СССР, но и выступили невольными (а нередко и совершенно сознательными) помощниками органов НКВД в выявлении и истреблении «врагов народа». Ведь «НКВД никогда не ошибается».

С первых дней создания института политработников

возник и вопрос о налаживании нормальных взаимоотношений между ними и комсоставом. В годы Гражданской войны политработники, облеченные доверием осуществляющей безраздельную диктатуру большевистской партии, рьяно выполняли основную свою функцию – осуществлять политический контроль, в полном смысле этого слова – надзирать над беспартийными по преимуществу командирами, особенно за военспецами. В годы войны и штабные работники, да и командиры были вынуждены смириться с фактически подчиненным своим положением.

Такое состояние ни для какой армии не может быть нормальным, естественным. После окончания Гражданской войны, по мере все большего укрепления единоначалия снова встал вопрос о взаимоотношениях между комсоставом и политработниками. На этот раз уже часть политработников, привыкших к своему исключительному положению в РККА, забила тревогу. Мол, их обижают командиры-единоначальники, с ними не считаются и т. п. Совместными усилиями к началу 30-х годов удалось наладить довольно надежное взаимодействие между командирами и политработниками. Но с восстановлением института военных комиссаров в мае 1937 г. с началом массового террора именно эта проблема опять стала весьма острой. Ведь непосредственными информаторами, сигнализаторами, а то и инициаторами кровавой расправы с комсоставом были прежде всего политработники, особенно военные комиссары. Да ведь они и поставлены-то были прежде всего для этого. Это неизбежно приводило к различного рода коллизиям.

Иногда бывало так, что никаких конкретных претензий «бдительные» вчерашние боевые товарищи предъявить не могли. Тогда исключали с довольно абстрактной формулировкой «по недоверию». Помощник командующего войсками ЗабВО комдив К.X. Супрун, бывший батрак, кочегар, член партии с 1 мая 1917 г., был 8 марта 1938 г. решением бюро парторганизации штаба ЗабВО исключен из ВКП(б) «как не заслуживающий политического доверия» ³⁰⁵. Член ВКП(б) с 1919 г. командир 143 сп полковник А.И. Щенснович исключен из партии перед арестом «как не внушающий доверия» ³⁰⁶и т. п.

Но, как правило, «вина» подвергшихся партийной репрессии определялась более конкретно. Михаил Андреевич Шошкин (1893 г. р.), уроженец Тамбовской губернии, из семьи рабочих, 15 лет работал по найму (пас скот). С 1918 г. – в Красной армии; в этом же году стал членом партии. Активный участник Гражданской войны – комиссар кавбригады в Первой Конной армии, затем комиссар дивизии, корпуса. В послевоенные годы избирался делегатом XVI и XVII съездов партии. Получил звание комбрига. Командовал 50-й стрелково-пулеметной бригадой. И вот, по свидетельству его жены – Д.П. Шошкиной, выступая на совещании партактива 9 июня 1936 г., а затем на бригадном митинге 11 июня 1937 г. (в связи с опубликованием сообщения Прокуратуры СССР об аресте группы военачальников во главе с маршалом М.Н. Тухачевским и предстоящем суде над ними), командир бригады «допустил восхваление «врага народа» Тухачевского, характеризовал Тухачевского, как талантливого командира, владеющего 4-мя иностр(анными) языками» ³⁰⁷.

Такое тогда не прощалось даже бывшим комиссарам Первой Конной. 29 июня 1937 г. «за отрыв от парторганизации и противопоставление себя парторганизации и партполитаппарату, за допущенную пропаганду врага народа Тухачевского, за игнорирование решения Пленума ЦК и указаний тов. Сталина» ³⁰⁸комбриг Шошкин был исключен из членов ВКПб). 6 апреля 1938 г. он был арестован, объявлен активным участником военно-фашистского заговора, 4 октября Военной коллегией Верховного суда приговорен к ВМН и в тот же день расстрелян. Реабилитирован посмертно 19 мая 1956 г.

Пример беспощадности и бесстыжести в расправе со всеми, хоть когда-то и в чем-то прегрешившими «по части троцкизма», показывала партийная комиссия Политуправления

РККА. Военком Военно-воздушной академии РККА, дважды орденоносец, дивизионный комиссар Я.Л. Смоленский такой «грешок» имел. В период партийной дискуссии в 1923–1924 гг. он посмел свое суждение иметь и поддержал платформу тогдашнего нарком-военмора, члена Политбюро ЦК ВКПСб) Л.Д. Троцкого. Было Смоленскому тогда всего 24 года. Впоследствии, как записано в его персональном партийном деле, он отошел от троцкизма и защищал генеральную линию партии. В 1933 г. назначен комиссаром Военно-воздушной академии РККА. В 1935 г. ему присвоено персональное военное звание дивизионного комиссара. Но вот началась вакханалия большого террора. И снова все «грехи молодости» ему припоминают, и прежестоко. 16 ноября 1937 г. парткомиссия ПУ РККА «за поддержку троцкизма в 1923–1924 гг.» исключает его из рядов ВКП(б) ³⁰⁹. 29 декабря 1937 г. Смоленского арестовывают, получают «признательные» показания и 29 августа 1938 г. «судят» и в тот же день расстреливают. Реабилитирован посмертно 23 июня 1956 г.

В персонально-партийном деле члена партии с 1917 г. командира 14 сд комдива Ж.И. Лаура значилось, что он в 1923 г. на партсобрании выступил в защиту «троцкистской формулировки» об отношении партии к молодежи. Уже в 1924 г. ему за это был по партийной линии объявлен строгий выговор. В дальнейшем, как видно из персонально-партийного дела Лаура, он к антипартийным оппозициям не примыкал и никаких колебаний в проведении политики не имел. Но вот наступил Тридцать седьмой год – год массового вылавливания, выкорчевывания и уничтожения всех «неверных», всех, кто хоть раз когда-то в чем-то колебнулся. И 25 ноября 1937 г. парткомиссией политуправления МВО «за сокрытие от партии принадлежности к троцкизму в 1923 г. (указанный выше случай. – О.С.) и потерю большевистской бдительности комдив Лаур был исключен из партии ³¹⁰, а менее чем через месяц арестован и 30 сентября 1938 г. осужден к расстрелу. Реабилитирован посмертно.

За «поддержку троцкизма» в 1923–1924 гг. были в 1937–1938 гг. исключены из партии комдивы Я.Л. Давидовский, Е.С. Казанский, М.М. Ольшанский, С.А. Чернобровкин и многие другие. А начальник штаба ЛВО комдив А.В. Федотов был в 1937 г. исключен из рядов ВКПб) за то, что в 1924 г. присутствовал на партсобрании, на котором была принята поддерживающая оппозицию резолюция ³¹¹. Знай, на какое собрание ходить…

А если уж никак нельзя было подтвердить, доказать участие того или иного коммуниста в оппозиции, то такую оппозиционность «творчески» придумывали, т. е. попросту прибегали к вульгарной фальшивке. Член ВКП(б) с 1916 г., награжденный в Гражданскую войну двумя орденами боевого Красного Знамени, начальник Ленинградского института инженеров Гражданского Воздушного Флота полковник Я.Д. Узар был исключен из членов партии за то, что он якобы в период дискуссии в январе 1924 г. подписал адресованное в газету «Правда» коллективное письмо в защиту оппозиции. Сразу после исключения полковника, конечно же, арестовали, осудили, расстреляли, через 20 лет посмертно реабилитировали. При дополнительной проверке было установлено, что такое письмо в указанное время в «Правде» вообще не публиковалось ³¹².

Начальник Военно-морского инженерного училища им. Ф.Э. Дзержинского в Ленинграде инженер-флагман 3-го ранга Ф.К. Рашевич, член партии с 1919 г., партийные чистки 1929 и 1933 гг. «прошел положительно». Но в погромном 1937 году его обвинили в принадлежности (в прошлом) к троцкистско-зиновьевской оппозиции. И хотя, как это было позднее выяснено по архивным материалам, участие Рашевича в оппозиции не было установлено, парткомиссия ВМИУ 28 декабря 1937 г. исключила начальника училища из рядов ВКП(б) ³¹³. По тем временам – человек был обречен. И действительно. Уже 30 декабря инженер-флагман 3-го ранга был арестован, на предварительном следствии и в суде «признался», что входил в состав контрреволюционного военно-фашистского заговора, действовавшего в Военно-Морском флоте, «что и требовалось доказать». Приговором Военной коллегии Верховного суда СССР от 21 сентября 1938 г. осужден к расстрелу. Реабилитирован посмертно 27 октября 1956 г.