1941, 22 июня
Шрифт:
Ее распад начался. Одним из результатов является создание объединенной Германии и вовсе не исключено, что в конечном счете возродится идея очень тесного советско-германского сотрудничества.
Выбор, который сделал Сталин в пользу союза с Германией, вполне соответствовал его убеждениям и образу мыслей. Он оказался недостаточно смелым и проницательным, чтобы остаться в августе 1939 года «вне игры», то есть не заключать соглашений ни с одной из сторон.
Мечты о союзе между революционной Россией и революционной Германией 1918-1919 годов, который должен был привести к искоренению капитализма в Европе, получил свое воплощение в неполном советско-нацистском союзе 1939-1941 годов, который чуть было не стал концом для советской системы.
Но ностальгия о несбывшемся
Меньше чем через полгода после вторжения германских армий в Советский Союз, 6 ноября 1941 года Сталин, пытаясь оправдать заключение пакта с Германией и политику за этим последовавшую, тем, что гитлеровцы были в известный период националистами, говорил: «Пока гитлеровцы занимались собиранием немецких земель и воссоединением Рейнской области, Австрии и т.п., их можно было с известным основанием считать националистами». В устах Сталина, главного теоретика идеологии «пролетарского интернационализма», это прозвучало, скорее, не как осуждение, а как одобрение. Почему одобрение? Потому что и сам Сталин занимался «собиранием» земель бывшей империи Романовых: Прибалтийские государства, Западная Украина и Западная Белоруссия, а заодно Закарпатская Украина и Северная Буковина – осколки Габсбургской монархии. Впрочем, Сталин не случайно добавил небрежное «и т.п.». Оно могло относиться и к Судетской области, и к Польскому Коридору, судьба которых, как, впрочем, и всех «и т.п.» областей, должна была решаться в будущем.
Ностальгические нотки у Сталина вновь зазвучали в совсем иной исторической ситуации. В поздравительной телеграмме В. Пику и О. Гротеволю от 13 декабря 1949 года по случаю образования Германской Демократической Республики он писал: «Опыт последней войны показал, что наибольшие жертвы в этой войне понесли германский и советский народы, что эти два народа обладают наибольшими потенциями в Европе для свершения больших акций мирового значения».
Бедные другие народы Европы, не обладающие такими потенциями!
Что в действительности имел в виду Сталин, говоря о «свершении больших акций мирового значения», поведала нам его дочь Светлана Аллилуева:
«Он не угадал и не предвидел, что пакт 1939 года, который он считал своей большой хитростью, будет нарушен еще более хитрым противником. Именно поэтому он был в такой депрессии в самом начале войны. Это был его огромный политический просчет: „Эх, с немцами мы были бы непобедимы“ (выделено мною. – А. Н.), – повторял он, уже когда война была окончена… – Но он никогда не признавал своих ошибок».
Все же Сталин иногда делал выводы из них. Главный практический вывод, который он сделал после войны – отказ от общей границы с Германией. В июне 1941 года наличие общей границы открыло Советский Союз для германского нападения на широком фронте.
После второй мировой войны Сталин отгородил Советский Союз от Германии, в конечном объединении которой он вряд ли сомневался, новым «санитарным кордоном» – кордоном из «братских» социалистических государств. Таким образом он вернулся к старинной мудрой геополитической концепции: не иметь на своих границах сильного соседа.
Глава 2. Подготовка Германии к нападению
«Мы начинаем там, где остановились шесть столетий назад»
Шум моторов наполнил улицы маленького городка Бастонь в Арденнах. Вздымая клубы пыли, промчалась колонна автомобилей, выкрашенных в грязно-коричневато-зеленоватый маскировочный цвет. На площади, полной солдат, колонна остановилась. В мертвом молчании застыли автоматчики. В штаб командующего немецкой группой армий «А» генерал-полковника фон Рундштедта прибыл фюрер, Адольф Гитлер. Шел седьмой день германского наступления на Западном фронте.
10 мая 1940 г. немецко-фашистские войска начали тщательно подготовленное наступление на западе. В течение первой недели боев им удалось разрезать фронт союзных армий, форсировать Маас и широким фронтом выйти на французскую территорию. Лишенные стратегического руководства, теряя связь и управление, французские, бельгийские и английские войска отступали. Дороги были забиты беженцами. Немецкие пикирующие бомбардировщики с включенными воющими сиренами устремлялись к земле, сея ужас и смерть.
В те дни Гитлер, опьяненный успехом немецких армий во Фландрии и во Франции, вновь возвращается к мысли о нападении на Советский Союз. Мир с Англией должен был дать возможность вести войну только на одном, Восточном фронте. Об этом-то и сказал Гитлер 17 мая 1940 г. в ставке Рундштедта. Спустя почти пять лет,
Еще в 20-е годы немецкие национал-социалисты взяли на вооружение теории пангерманистов, их планы «Срединной Европы», то есть безраздельного господства Германии, окруженной странами-сателлитами. Вспомнили и о стародавней мечте – походе на восток («Дранг нах Остен»), который предоставит немецкому народу «жизненное пространство» и установит на века господство немецкой расы в Европе.
В 20-е гг. Адольф Гитлер, сидя в ландсбергской тюрьме за неудачную попытку захватить власть в Баварии, изложил свои политические планы в рукописи, опубликованной в 1926 г. под названием «Майн Кампф» («Моя борьба»). Внешняя политика кайзеровской Германии и политика Веймарской республики, писал Гитлер, должны быть отвергнуты. Германию не могут более удовлетворить границы 1914 г. Только завоевание «жизненного пространства» обеспечит процветание Германии. Только немцы – «высшая раса», сверхчеловеки – могут быть «нацией господ». Только война может принести благоденствие немецкому народу.
«Мы, национал-социалисты, – писал Гитлер, – сознательно отворачиваемся от направления внешней политики довоенного периода. Мы начинаем там, где мы остановились шесть столетий тому назад. Мы покончили с вечными германским устремлением на юг и запад Европы и устремляем свой взор в сторону земель на востоке… Но когда мы говорим сегодня о новых землях в Европе, мы можем иметь в виду прежде всего Россию и подчиненные ей пограничные государства».
Снова и снова подчеркивает Гитлер в этой книге, ставшей спустя несколько лет библией немецкого империализма, что будущее Германии может быть обеспечено «целиком и полностью только за счет России». Обосновывая претензии немецких империалистов, Гитлер утверждал, будто единственным созидательным элементом в русской истории были… немцы! «В течение столетий Россия жила за счет именно германского ядра в ее высших слоях населения», – поучал фюрер.
В первые годы после опубликования «Майн Кампф» мало кто за пределами Германии был знаком с этой книгой. Но даже те, кто уже в то время с ней ознакомился, не принимали ее всерьез, считали планы завоевания мирового господства, изложенные на 750 страницах, всего лишь демагогией.
Три десятка лет тому назад американские историки обнаружили среди трофейных немецких материалов рукопись, посвященную внешней политике Германии. После тщательной экспертизы было установлено, что рукопись принадлежит Гитлеру и написана им, очевидно, не без содействия его тогдашнего секретаря Рудольфа Гесса в 1928 г. Изданная в 1961 г. под названием «Вторая книга Гитлера», рукопись содержит немало «откровений», подтверждающих, что главную задачу немецкой внешней политики Гитлер видел в уничтожении СССР и захвате его территории. «Следует искать цель немецкой внешней политики там, – писал он, – где она только и может находиться: (завоевание) территорий на востоке». И в этой книге Гитлер снова повторяет, будто все положительное, что есть в России, было создано чужеземцами, и в первую очередь немцами. Этими утверждениями Гитлер рассчитывал идеологически подкрепить немецко-фашистскую политику агрессии и создать у немецкого народа представление о законности немецких притязаний на советские территории. Эти, казалось бы, бессмысленные утверждения вовсе не были лишь бредом маньяка. В них таился яд, которым гитлеровцам в последующие годы удалось постепенно отравить сознание сотен тысяч, миллионов немцев и затем повести их за собой.