1941, Великая Отечественная катастрофа: Итоги дискуссии
Шрифт:
Генштаб не оставлял попыток выяснить обстановку, которая и для штаба фронта оставалась неясной. Генерал Маландин вызвал к прямому проводу генерала Климовских:
«Нарком требует дать ему конкретный и правдивый ответ на следующие вопросы:
Первое. Сколько танков переправилось в район Бобруйска и на восточный берег Березины?
Второе. Где в данное время противник и характер его действий?
Третье. Сколько противостоит противнику войск на новом рубеже?
Четвертое. Сколько дивизий у вас сейчас в руках? Подробный боевой состав передать шифром».
На обороте бланка записи переговоров карандашом были сделаны пометки (видимо, для подготовки ответа): «Деревянный
К разговору подключился Павлов, ответив, что не имеет данных, оставлен ли Минск, а командующий 13-й армией не имеет сведений об отходе 2-го стрелкового корпуса. Павлов также доложил, что угроза окружения вынудила его отдать распоряжение об отходе 2-го и 44-го стрелковых корпусов и 20-го мехкорпуса. На новый рубеж вышли только части Коробкова, понесшие огромные потери от действий танков и авиации. Они требуют серьезного укомплектования и приведения в порядок. Для связи с командиром 17-го мехкорпуса Петровым Павлов посылал самолет, но оказалось, что барановичский аэродром занят авиацией противника. Отходящие части, преследуемые противником, опаздывали с выходом на реку Березина, поэтому было принято решение отходить далее на Днепр, где развертывались армии Резервного фронта.
Обстановка во всей полосе Западного фронта продолжала ухудшаться. 28 июня наши войска оставили Минск. На следующий день Сталин дважды приезжал в Наркомат обороны, в Ставку Главного командования. По словам Жукова, он крайне резко реагировал на сложившуюся обстановку на Западном стратегическом направлении. Существует несколько разных версий этого визита вождя. Приводить их здесь мы не будем ввиду отсутствия достаточных доказательств.
30 июня в 6 часов 45 минут Жуков по указанию наркома С.К. Тимошенко вновь разговаривал по «БОДО» с генералом армии Д. Г. Павловым, из которого ему стало ясно, что сам командующий плохо знал обстановку.
Выдержки из записи переговоров:
Жуков. Мы не можем принять никакого решения по Западному фронту, не зная, что происходит в районах Минска, Бобруйска, Слуцка.
Прошу доложить по существу вопросов.
Павлов. В районе Минска 44-й стрелковый корпус отходит южнее Могилевского шоссе; рубежом обороны, на котором должен остановиться, назначен Стахов — Червень.
В районе Слуцка вчера, по наблюдению авиации, 210-я мотострелковая дивизия вела бой в районе Шишецы.
В районе Бобруйска сегодня в 4 часа противник навел мост, по которому проскочило 12 танков.
Жуков. Немцы передают по радио, что ими восточнее Белостока окружены две армии. Видимо, какая-то доля правды в этом есть. Почему ваш штаб не организует высылку делегатов связи, чтобы найти войска? Где Кулик, Болдин, Кузнецов? Где кавкорпус? Пе может быть, чтобы авиация не видела конницу.
Павлов. Да большая доля правды. Нам известно, что 25 и 26 июня части были на реке Щара, вели бои за переправы с противником, занимающим восточный берег реки Щара. Третья армия стремилась отойти по обе стороны реки Щары. 21-й стрелковый корпус — в районе Лиды. С этим корпусом имели связь по радио, но со вчерашнего дня связи нет, корпус пробивается в указанном ему направлении. Авиация не может отыскать конницу и мехчасти, потому что все это тщательно скрывается в лесах от авиации противника. Послана группа с радиостанцией с задачей разыскать, где Кулик и где находятся наши части. От этой группы ответа пока нет. Болдин и Кузнецов, как и Голубев, до 26 июня были при частях.
Жуков. Основная ваша задача — как можно быстрее разыскать части и вывести их за реку Березину. За это дело возьмитесь лично и отберите для этой цели способных командиров.
Ставка Главного Командования от вас требует в кратчайший срок собрать все войска фронта и привести их в надлежащее состояние.
Нельзя ни в коем случае допустить прорыва частей противника в районе Бобруйска и в районе Борисова. Вы должны во что бы то ни стало не допустить срыва окончания сосредоточения армии в районе Орша — Могилев — Жлобин — Рогачев.
Для
Павлов. Для удержания Бобруйска и Борисова бросим все части, даже школу. /8/
Бобруйск сдали без боя слабому авангарду противника, мосты подорвали еще раньше — до его подхода. А вот отбить город оказалось труднее — немцы немедленно принимали меры по закреплению захваченных рубежей и объектов. Однако приказ отдан, его надо выполнять. И в бой за Бобруйск бросили курсантов автотракторного училища. Командующий 4-й армией в 21.30 29 июня приказал в ночь на 30-е захватить город Бобруйск и уничтожить в нем моторизованную группу противника. Для этого было приказано подготовить отряд в 200—300 курсантов-добровольцев со связками ручных гранат. Курсанты должны были вплавь переправиться через реку, чтобы на рассвете двумя группами — с северной и с южной окраин города — совершить внезапный налет на противника. Поддержать атаку должны были 6 танкеток.
На западный берег планировалось переправить на плотах полковые орудия. В крайнем случае их хотели перетянуть на канатах танкетками. Отряд курсантов должен был преследовать противника в направлении Слуцка. В период преследования врага его должна была поддерживать авиация51. На распоряжении Коробкова сделана пометка «получено в 2.30 30.06.41».
Подготовиться к указанному сроку не успели. Командир корпуса установил новый срок — доложить к 24.00 30.06.41. Хотя по данным нашей разведки, в Бобруйске в течение 28 и 29 июня находилось всего до одного пехотного и одного танкового батальона противника, выбить его из города и создать плацдарм на западном берегу Березины не удалось. Все силы отряда генерала Поветкина были задействованы для ликвидации плацдарма, захваченного немцами на восточном берегу реки.
1 июля ухудшилось положение севернее Бобруйска, где рано утром основные силы 3-й танковой дивизии пересекли Березину по двум понтонным мостам. При этом часть танков врага преодолела реку по дну. 3 июля Рогачев был взят сильной боевой группой, усиленной танками, оборудованными для подводного хода52.
Учитывая выход противника к Борисову, положение на Западном фронте стало критическим. Связь работала с перерывами, управление войсками не налаживалось. Не знали положения не только противника, но и своих войск. Даже о том, что 11 дивизий фронта оказались в окружении, в Генеральном штабе узнали не сразу. Еще 30 июня Сталин приказал вызвать командующего Западным фронтом Павлова в Москву. В этот день в командование фронтом вступил генерал-лейтенант А. И. Еременко, но уже со 2 июля его на этом посту сменил маршал С. К- Тимошенко, который одновременно стал Главнокомандующим войск Западного направления. В состав Западного фронта войска были включены прибывшие из глубины страны 19, 20, 21 и 22-я резервные армии Второго стратегического эшелона. Но только 24 дивизии из их состава заняли назначенные рубежи. С учетом возможности дальнейшего продвижения противника в тылу фронта развертывались четыре вновь сформированные объединения (29, 30, 31 и 32-я армии), которые вместе с 24-й и 28-й армиями с 14 июля составили Фронт резервных армий.
Разгром войск Западного фронта скрыть было невозможно, и
Сталину потребовались «виновники». Главным из них был назначен Павлов, хотя спасти положение тому помогали три маршала — Шапошников, Кулик и Ворошилов. 4 июля 1941 г. генерал армии Д. Г. Павлов и генерал-майор В. Е. Климовских были арестованы. В должность начальника штаба фронта вступил генерал-лейтенант Г. К. Ма-ландин. Снятого с должности члена Военного совета корпусного комиссара А. Я. Фоминых заменил армейский комиссар 1 ранга Л. 3. Мех-лис. Последний развил бурную деятельность по выявлению и аресту других «предателей» из числа руководящих работников управления Западного фронта. Сталин прислал Мехлису свое высочайшее одобрение: «Государственный Комитет Обороны одобряет Ваши мероприятия по аресту Климовских, Оборина, Таюрского и других и приветствует эти мероприятия как один из верных способов оздоровления фронта».