1941. Победный парад Гитлера. Правда об Уманском побоище
Шрифт:
«Тяжело у бойцов на душе. Обсуждаются детали прорыва, а подтверждается подозрение, что час атаки выдал врагу какой-то презренный перебежчик. Упредив на пять минут, противник накрыл огнем накопившуюся на рубеже пехоту», – пишет Е.А. Долматовский в книге «Зеленая брама». Это первый факт признания коммунистическим писателем случаев добровольной сдачи в плен советских бойцов. Советская цензура таких разговоров не жаловала…
К сожалению, история не терпит политических реверансов. Нужно констатировать тот факт, что к концу первой декады августа 1941 года случаи сдачи
Уже привыкнув к подобной картине, фашисты, не прекращая движения колонн, равнодушно смотрели на этих несчастных, а нередко и откровенно глумились над ними. Решившие сдаться в плен, сами, как стадо животных, сбивались в группы у обочины дороги и угрюмо смотрели на победителей. Проходило немало времени прежде, чем к ним подходили жандармы или специально выделенные подразделения из состава полевых частей, которые сгоняли пленных в огромные колонны и начинали их конвоирование в намеченные временные лагеря.
По мере движения к колонне присоединялись все новые и новые группы отчаявшихся. Но были случаи, когда в колонну военнопленных фашисты заталкивали людей, захваченных с оружием в руках. В отличие от тех, кто уже покорился судьбе, эти еще были готовы продолжать сопротивление. Вокруг них стихийно формировались группы, которые при первой же возможности вырывались из печальной колонны и снова скрывались в зеленых украинских рощах и глубоких оврагах для того, чтобы продолжить борьбу.
Генерал Ф. Гальдер пишет, что в этот день на отдельных участках фронта группы армий «Юг» все еще отмечаются передвижения советских войск, которые переправляются через Нижний Буг. Но это уже войска Южного фронта, которые после уманской катастрофы пытаются хоть как-то стабилизировать обстановку отводом своих соединений за линию Днепра. Германское командование направляет высвободившиеся танковые соединения на Николаев и Херсон, стремясь прижать армии Южного фронта к побережью Черного моря для их последующего уничтожения в этом районе.
После разгрома войск группы Понеделина разрыв между Юго-Западным и Южным фронтами еще более увеличился, создалась реальная угроза форсирования врагом Днепра южнее Киева. В это время другая мощная танковая группировка противника уже прорвалась на восток севернее Киева. Действиями этих двух группировок создавалась угроза окружения всей киевской группировки советских войск.
Обеспокоенный этим главком юго-западного направления Маршал Советского Союза С.М. Буденный направил Б.М. Шапошникову телеграмму с просьбой разрешить отвести войска Южного фронта за реку Ингул. Тот доложил эту просьбу верховному.
И.В. Сталин не спешил
– Что ответим на просьбу Буденного? – спросил Иосиф Виссарионович. – С одной стороны – угроза для Южного фронта очевидная. С другой – поспешный отход за Ингул позволит противнику захватить Одессу и Николаев.
– Я думаю, что Семен Михайлович несколько поддался паническим настроениям Тюленева, – уклончиво ответил Шапошников.
– А вы что думаете? – Сталин в упор посмотрел на Василевского.
Александр Михайлович к тому времени уже хорошо понял, что главное – уметь угадывать мысли Сталина. К тому же Шапошников также не выражал категорично другого мнения.
– Я считаю, товарищ Сталин, Одессу и Николаев мы должны сохранить за собой до последней возможности, – сказал Василевский. – Нужно определить Южному фронту промежуточный рубеж отхода.
В тот же день в штаб Южного фронта за подписью И.В. Сталина и Б.М. Шапошникова была направлена телеграмма следующего содержания: «С предложением Маршала Буденного о рубеже отвода войск Южного фронта на линию реки Ингул Ставка никак не может согласиться. Ставка приказывает:
1. При отводе войск Южного фронта занять линию по восточному берегу Днестровского лимана до Беляевка, от Беляевка на Ротмистровка, Березовка, Вознесенск и далее на Кировоград и Чигирин.
2. Отвод производить в ночное время, этапами, прикрываясь сильными арьергардными боями, и закончить не позднее 10 августа.
3. Одессу не сдавать и оборонять до последней возможности, привлекая к делу Черноморский флот».
Далее в директиве разъяснялось, что указанную в ней линию отвода никак нельзя смешивать с оборонительной линией по западному берегу Днепра, о которой 4 августа И.В. Сталин говорил с М.П. Кирпоносом и Н.С. Хрущевым. Линия отвода должна проходить на 100–150 километров западнее оборонительной линии.
Перестрелки в районе Умани постепенно стихают. Специально выделенные команды, преимущественно из румын и венгров, планомерно прочесывают местность, выявляя последних скрывающихся там советских бойцов. Пленных очень мало. Фашисты, обнаружив одного или нескольких советских бойцов, как правило, расстреливают их из винтовок или забрасывают гранатами. Они хорошо понимают, что склонить этих людей к сдаче будет очень трудно, да и не стоит такая задача. Гитлеровское командование требует одного – любой ценой навести порядок на территории, уже ставшей для них тылом.
Также тяжелой была и судьба бойцов, оказавшихся в плену. В числе последних был и Евгений Долматовский. В своих воспоминаниях за этот день он пишет: «Захваченные в плен наши товарищи томятся в загонах, в колхозных конюшнях, на скотных дворах во многих окрестных селах. Постепенно свою добычу – раненых и обессиленных бойцов – конвойные команды сгоняют в Умань, в то страшное место, которое останется в истории под именем Уманской ямы.
Жители выходят на дороги, ставят кадушки с водой, оставляют на обочине хлебы, шматы сала и масла, вареный картофель, куски мяса в лопуховых листьях.