1942: Реквием по заградотряду
Шрифт:
– Убил?
– Показалось, – спокойно ответил Ставров. – Не хочу никого огорчать, но, во-первых, было приказано по возможности собрать после себя гильзы. И быть готовыми через сорок – сорок пять минут отправляться вместе с кораблем на Базу. Я, как все мы видим, занят. Остальные могут приступать, летчики они там или пулеметчики…
С корабля донесся пистолетный выстрел. Потом очередь из «ППШ».
Не все из экипажа прыгнули за борт.
Никита переступил через тело испанца и осторожно заглянул в каюту. Пусто. Сундук
Нога испанца дернулась и замерла.
– Что тут у тебя? – спросил из коридора Конвей.
– Уже ничего. А у вас?
– На комиссара кинулся чудак в доспехах. Получил пулю точно под шлем. Умеет комиссар стрелять, ничего не скажешь…
Из глубины корабля послышался истошный вопль.
Конвей бросился по коридору, Никита еще раз осмотрелся, заглянул под койку и вышел.
Испанец продолжал кричать, зажимая левой рукой обрубок правой, но кровь хлестала между пальцами на отрубленную кисть. Рахимов воткнул испанцу в горло кинжал, вырвал оружие из раны и шагнул в сторону, давая трупу упасть.
– Уважаю, – сказал Орлов. – Это ж какая дисциплина была на корабле! И сила воли у мужика – остаться на посту, несмотря ни на что. Женя, ты бы так смог?
Корелин не ответил, осмотрел дверь, потрогал замок:
– Что там?
– Надеюсь, то, ради чего все, собственно, и заварилось, – Орлов попытался посмотреть на часы, но в трюме было темно, пришлось подойти к пулевой пробоине в борту и подставить циферблат под струйку света. – У нас еще сорок две минуты. Нужно подчистить и уходить…
– Что там? – повторил свой вопрос Корелин. – Ради чего все это…
– Ты все увидишь, – засмеялся Орлов, только смех у него получился не слишком естественным. Словно заставлял себя смеяться подполковник Орлов, выдавливал из себя смех. – Доберемся до Базы, там…
– Просто золото? – спросил Корелин.
– Почему просто? Много золота, – сказал Орлов. – Очень много золота. И если бы только это… Ты пистолет убери, не нужно в меня целиться… У тебя это становится плохой привычкой. Идея фикс, я бы сказал. Тебе нужно просто немного подождать. Вот на Базе… Там у нас хорошо. Пещеры невероятной красоты, подземное озеро. Не поверишь, пока не увидишь. Глубина, там, где мы смогли замерить, до ста метров. И, подозреваю, мы мерили не в самом глубоком месте. Размер – пятьсот метров на триста, овал. И сверху падает столб солнечного света. Видно небо. Колодец диаметром в сто метров выходит от озера на плато. Прямо посреди леса. А лес…
– Триста человек…
– …на сундук мертвеца, – фальшиво пропел Орлов. – А лес – корабельные сосны, в три обхвата… Я как увидел те места – сразу влюбился.
– Триста человек, – повторил Корелин. – Ради золота? Что с тобой случилось, Данила? Ты же… Ты никогда не позволял себе… Ты не был мародером, даже когда был бандитом.
– Ты ждешь, что я буду оправдываться? – спросил Орлов глухо. – Ждешь, что сейчас я начну торопливо перечислять причины, по которым
– А у тебя были причины?
– Две с лишним тонны золота, – сказал Орлов. – В изделиях. Потрясающей красоты. И небольшой отрезок времени, в который я мог это все заполучить. И полная невозможность дотащить все это на себе до воронки. Две тонны – это очень много. Только корабль. И мне еще повезло, что эскадра не добралась до Европы. Я смог… мы смогли перехватить груз. Такая получилась многоходовка… Я не уверен, что еще раз возьмусь за такое. Товарищ Сталин в качестве поставщика и снабженца – согласись, есть в этом что-то сюрреалистическое.
– Тебе придется ответить на много моих вопросов, – без угрозы в голосе сказал Корелин. – И если ответы меня не устроят…
– На корабле чисто! – доложил Никита, спускаясь в трюм. – Если никто не сидит в бочках, то…
– Ладно, будем собираться, – Орлов снова поднес часы к лучу света. – Время начинает поджимать. Икрам?
– Я, – сказал Рахимов из сумрака.
– Остаешься здесь и никого… никого не подпускаешь к двери, – приказал Орлов.
– Хорошо.
– Постарайся не убивать, но и не рискуй. Предупредил и сразу же убил, в случае невыполнения приказа. Хорошо?
– Хорошо, – сказал Рахимов.
– Через полчаса мы отправляемся, так что… – Орлов прошел мимо Корелина, задержался на секунду возле него и тихо, почти шепотом, сказал: – Не для оправдания, а для общего образования. Операция была спланирована Дедом. Вопросы есть?
Катер перевез на корабль всех. И все, включая мешки с гильзами. Все собрать не получилось, но Орлов особо и не настаивал.
С корабля на катер протянули канаты, два «ДШК» поставили возле бортов, как пушки.
– Так, – удовлетворенно произнес Орлов, осмотревшись. – Пока все складывается удачно. Без потерь с нашей стороны… Эй, на катере!
– Да! – отозвался Чалый. – Есть на катере!
– Через десять минут по моей команде плавно двигаешь катер. И тащишь наше корыто за собой.
– Лады. Вы только якорь обрубите, прежде чем команду подавать.
Орлов выматерился сквозь зубы, подобрал с окровавленной палубы абордажный топор, подошел к якорному канату.
– Пулеметы зарядить! – скомандовал Орлов. – «ДШК» и остальные. Мало ли что может случиться в пути…
11 августа 1942 года, Калмыцкая степь
Да никогда он не привыкнет к этим переходам по воронке. Нельзя к такому привыкнуть.
Нет, в самом переходе, в скольжении из одного времени в другое, ничего такого не было. Во всяком случае, Севка этого не замечал. Просто начинал шаг в одном месте и времени, а заканчивал – в другом. Только стартовал из заснеженного, насквозь белого парка, а финишировал темной и теплой октябрьской ночью для того, чтобы потом оказаться в залитой солнцем степи.
Или не залитой, а только освещенной. Солнце еще толком не встало, когда Севка и Костя шагнули на жесткую выгоревшую траву. И, не останавливаясь, побежали. Изо всех сил.