1945. Год победы
Шрифт:
Так начали отрицательно сказываться неправильный выбор направления главного удара, время его проведения и потеря элемента внезапности».
Враг постепенно наращивал силы, непрерывно контратаковал, а также «умело использовал благоприятные для обороны условия местности».
После потери Рурского бассейна Моравский и Верхне-Силезский промышленные районы с мощными залежами железной руды и коксующегося угля имели колоссальное значение для истощенного войной рейха. Здесь были сосредоточены важнейшие военные заводы, производившие самоходные установки, броню, корпуса авиабомб и артиллерийских снарядов, массово клепавшие пресловутые фаустпатроны, и десятки крупнейших предприятий металлургической, машиностроительной, каменноугольной, химической, текстильной и других отраслей промышленности. И потому не случайно «гитлеровцы
В середине марта в район советского вклинения была переброшена 8-я танковая дивизия Георга Хакса, в составе которой насчитывалось 82 танка и САУ (правда, исправными были только 26 боевых машин).
Наступление захлебнулось. Уже 11 марта 18-я армия получила разрешение «закрепиться на достигнутых рубежах». Армии Москаленко и Гречко топтались на месте еще пять суток и 17 марта вынуждены были остановить наступление. Как писал в своем очерке корреспондент «Красной звезды» К. М. Симонов, войскам «удалось продвинуться только на то расстояние, которое, как бы щедро ни было оно полито кровью, все равно не отмечается в сводках Информбюро», если точнее, на главном направлении удалось продвинуться на 12 километров.
Член Военного совета фронта Л. З. Мехлис, глядя на карту, с горечью шутил: «Кажется, нас скоро Второй и Первый Украинские фронты в окружение возьмут». И отбивал непосредственно в ЦК «закладные» — самая комиссарская работа — о неудовлетворительной работе командующего.
Генерал Петров, не теряя оптимизма, решил в течение недели произвести перегруппировку главных сил еще правее, на самый стык двух фронтов, и нанести новый удар через Зорау, Лослау, Троппау (Опава) в обход Моравска-Остравы с севера, о чем и доложил в Ставку. В ответ командующий получил «последнее предупреждение» от Сталина «за недочеты в руководстве»:
« Ставка Верховного Главнокомандования считает объяснения генерала армии Петрова от 17.03.1945 № 256 неубедительными и указывает:
1. Командующий фронтом генерал армии Петров, установив неполную готовность войск фронта к наступлению, обязан был доложить об этом Ставке и просить дополнительного времени на подготовку, в чем Ставка не отказала бы. Но генерал армии Петров не позаботился об этом или побоялся прямо доложить о неготовности войск.
Член Военного совета фронта генерал-полковник Мехлис сообщил ЦК ВКП(б) о недочетах в подготовке и организации наступления только после срыва операции вместо того, чтобы, зная о неполной готовности войск, своевременно предупредить об этом Ставку.
2. Командование фронта и армий не сумело скрыть от противника сосредоточение войск и подготовку наступления.
3. Штаб фронта был разбросан, и большая часть его находилась в 130 км от участка наступления.
Проявленное в указанных недочетах неумение подготавливать операцию и определило ее неуспех».
На следующий день из Москвы последовало распоряжение о передаче 5-го Зимовниковского гвардейского механизированного корпуса 1-му Украинскому фронту — у маршала Конева дело двигалось…
Для достижения поставленной цели на левом крыле 1-го Украинского фронта были созданы две ударные группировки. Северная (оппельнская), в которую вошли 34-й гвардейский стрелковый корпус 5-й гвардейской армии и 4-й гвардейский танковый корпус, 4-я танковая и 21-я армии с 10-м артиллерийским корпусом прорыва, имела задачу нанести удар из района Гротткау на юго-запад в направлении на Нейсе, Нойштадт. Южной (ратиборской) группировке предстояло наступать ей навстречу, в северо-западном и западном направлениях. В ее состав вошли 59-я и 60-я армии, которым из резерва фронта были приданы 93-й стрелковый, 7-й гвардейский механизированный и 31-й танковый корпуса, 152-я отдельная танковая бригада, 17-я артиллерийская дивизия прорыва. Всего в операции принимали участие 31 стрелковая дивизия — 408 тысяч солдат и офицеров, 5640 орудий и минометов, 988 танков и самоходных установок. В одной только армии Лелюшенко находилось в строю 478 боевых машин. На каждом километре участков прорыва было сконцентрировано по одной стрелковой дивизии, 198 артиллерийских и минометных стволов, 43 танка. Во 2-й
«Мы рассчитывали, — пишет Конев, — прежде всего на окружение той части немецко-фашистских войск, которые располагались на самом Оппельнском выступе и непосредственно в Оппельне. Кстати сказать, этот город еще со времени прошлых боев остался на линии фронта — половина у нас, половина у противника». Согласно картам и сообщениям Совинформбюро, «еще со времени прошлых боев» город Оппельн числился «нашим», салют в честь его освобождения был дан в Москве 24 января.
В полосе предстоящих боевых действий оборонялось до 15 дивизий из состава 17-й полевой армии и армейской группы «Хейнрици», имевших 1420 орудий и минометов, 94 танка и САУ.
Немцы и вправду 8 марта силами трех пехотных дивизий Предприняли попытку «срезать» плацдарм 59-й армии между Козелем и Ратибором. Однако сил для этого явно не хватало, и через три дня операция заглохла.
Советское наступление началось утром 15 марта и, как сообщает Конев, «проходило в трудных условиях, в несколько замедленном темпе». Войска северной группировки на участке 8 километров прорвали две позиции и к исходу дня продвинулись вглубь всего на 8 километров, хотя по плану 10-й гвардейский танковый корпус должен был к этому сроку овладеть районом Нейсе. Соединения южной группировки преодолели до 10 километров.
Судя по рассказу Конева, подготовка операции грешила небрежностью и недооценкой противника. Маршал сам описывает предстоящие трудности: «За пять недель немцам удалось кроме укреплений полевого типа и инженерных заграждений на переднем крае создать у себя в тылу довольно прочные узлы сопротивления, подготовить к длительной обороне большинство населенных пунктов и даже отдельные дома. Густая сеть построек позволяла врагу практически перекрывать артиллерийским и ружейно-пулеметным огнем все или почти все разделявшее их пространство. В промежутках между отдельными пунктами были вырыты траншеи, оборудованы запасные огневые позиции. По данным нашей авиаразведки, оборона немцев простиралась здесь в глубину на 20–25 километров. В этой операции нам предстояло расправиться с очень плотной и заблаговременно подготовленной к обороне группировкой… Мин перед нами оказалось вдоволь. Немцы навалили их всюду, где только можно. В сочетании с весенней распутицей и пересеченной местностью минные заграждения представляли серьезное препятствие для наступления».
При всем этом в полосе 21-й армии генерала Д. Г. Гусева после стремительного захвата оставленной немцами первой траншеи продолжительность артиллерийской подготовки, в целях экономии боеприпасов, была сокращена наполовину. Затем выяснилось, что «наша артиллерия подавила далеко не все огневые точки противника, в особенности противотанковые», а наша разведка «не сумела выявить во всех подробностях систему вражеского огня». Как назло, в первой половине дня по погодным условиям не работала авиация, да и с улучшением погоды толку было немного. Распутица вынуждала танки действовать исключительно вдоль дорог и прорываться через населенные пункты, «густо насыщенные» фаустниками и замаскированными орудиями ПТО. Своя артиллерия хронически отставала, не обеспечивая непрерывной поддержки передовых частей. Армия генерала Коровника столкнулась с теми же трудностями: «Чтобы сэкономить снаряды и меньше обнаруживать себя, враг вел исключительно прицельный огонь по объектам в глубине, для поражения передовых частей выделялись главным образом кочующие орудия или самоходки. Противотанковые пушки противник держал в укрытиях до последней минуты, пока перед ними не появлялись наши танки. Зато еще более интенсивно он стал применять фаустпатроны. Не только артиллерия и танки, но иногда даже общевойсковые части и подразделения придерживались дорог, в основном имеющих твердое покрытие. На дорогах создавались скопления и пробки, движение часто нарушалось… Штурмовикам, ведущим бой в основном на малых высотах и бреющих полетах, осложняли ориентировку скученность населенных пунктов, недостаточно благоприятная метеорологическая обстановка, высокая маневренность войск и недочеты взаимного опознавания и оповещения».