1962. Хрущев. Кеннеди. Кастро. Как мир чуть не погиб
Шрифт:
Однако загнать джинна обратно в бутылку было уже невозможно, да это и не отвечало интересам Хрущева, обострявшему конфликт внутри Президиума ЦК.
В конце мая Хрущев снял Молотова с поста министра иностранных дел, чтобы не омрачать визит Тито в Москву. На освободившуюся должность был назначен Дмитрий Шепилов, до того дипломатической работой не занимавшийся.
Если и были намерения подать разоблачением Сталина сигнал к смягчению напряженности с США, то эффект оказался прямо противоположным. Предложения о советско-американской встрече на высшем уровне были отвергнуты и, как считает Таубман, «одной из причин сопротивления Даллеса стал секретный доклад Хрущева. Если, как полагал американец, одной из причин советских реформ стала жесткая позиция Америки, то давление следовало продолжать» [119] . Нагляднейшей демонстрацией давления стал полет разведывательного самолета U-2 над Москвой и Ленинградом 4 июля 1956 года – как раз в то самое время, когда Хрущев со своими
119
Таубман У. Хрущев. М., 2008. С. 389.
120
Beschlos M. Mayday: Eisenhower, Khrushchev and the U-2 Affair. N.Y., 1986. Р. 121–122.
Идея проведения тотальной разведки с воздуха над всей территорией Советского Союза еще с конца 1940-х годов овладела умами американских стратегов. Поначалу это были аэростаты. Ученые определили, что на больших высотах ветры дуют устойчиво с запада на восток. Значит, можно запустить воздушный шар из Европы, и теоретически он опустится где-то в районе Японии. Аэростаты снабдили фотоаппаратурой, магнитофонами для записи радиосигналов, приемниками радиоизлучения, приборами для взятия проб воздуха и действительно массово запустили над Советским Союзом. Далеко не все воздушные шары долетали до места назначения, многие из них обнаруживали на земле или на деревьях изумленные лесники в тайге и труженики сельского хозяйства на полях. Часть аэростатов сбивали. Поначалу Москва реагировала крайне резко: заявляли протесты, демонстрировали шпионскую аппаратуру на специальных выставках, проводили на эту тему пресс-конференции. Аэростаты продолжали летать.
С 1954 года в Соединенных Штатах началась разработка высотного самолета-разведчика. Опытный образец был готов в феврале 1955 года и получил название U-2. Отправлять его в полет над СССР поначалу опасались [121] .
Но Эйзенхауэр решил, что ценная информация, которая могла быть получена средствами воздушной разведки, стоила возможных политических издержек. Откровенничал Аллен Даллес: «Нам требовалась информация для составления различных военных программ, в частности ракетной. Ее нельзя было разработать без свежих сведений о планах Советского Союза в этой области. Пришлось бы гадать о характере и размерах угрозы внезапного ракетно-ядерного удара Советов, поставившего бы под вопрос само существование Соединенных Штатов… Возникшая в пятидесятые годы ракетная гонка приняла серьезный характер, и полеты U-2 помогли нам получить необходимую информацию о прогрессе Советов в этой области» [122] .
121
Хрущев С. Н. Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы. М., 2019. С. 127–128.
122
Даллес А. ЦРУ против КГБ. Искусство шпионажа. М., 2016. С. 320.
И вот 4 июля 1956 года U-2, стартовав из немецкого Висбадена, пролетел над Польшей и Белоруссией, сделал два круга над Москвой, а затем ушел в сторону Ленинграда и пересек границу в обратном направлении в районе Прибалтики. С этого дня разведывательные полеты американских самолетов над территорией СССР стали регулярными – только в течение первой недели их было шесть. Ни истребителей, ни ракет, способных достать их на той высоте, на которой они летали, у Москвы не было [123] .
123
Таубман У. Хрущев. М., 2008. С. 482.
Сергей Хрущев писал об отце: «Он не раз говорил, что бы почувствовал президент США, заслуженный генерал, прослывший человеком чести, Дуайт Эйзенхауэр, если бы мы послали свои самолеты на Вашингтон или Нью-Йорк.
– Это была бы война, – в запале восклицал отец.
В его глазах этот полет – оскорбление национальной гордости нашего народа, демонстративное нежелание американцев считаться с нашим суверенитетом… Отец жаждал отмщения» [124] .
Сам Хрущев подтверждал: «Как ни форсировали моторы истребителей, мы не могли добраться до этих “летунов”, которые летали, как говорится, посмеиваясь над нашими усилиями, наносили нам моральное оскорбление. Это еще больше нагнетало напряженность между нашими странами, доводило нас, как говорится, до белого каления…» [125] .
124
Хрущев С. Н. Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы. М., 2019. С. 131.
125
Хрущев
Но Аллен Даллес только вошел во вкус. Посетовав на то, что советское руководство ограничивает критику преступлений Сталина внутренней политикой, Даллес подчеркивал: преступления против всего человечества, связанные с порабощением стран Восточной Европы, были ничуть не менее чудовищными, а потому необходимо полностью восстановить их суверенитет. Западные спецслужбы и пропагандистская машина заработали на полную мощь, находя отклик в умах многих восточноевропейцев.
После секретного доклада Хрущева застрелился лидер польских коммунистов Болеслав Берут. Для участия в его похоронах в Варшаву прибыл сам Хрущев, в присутствии которого пленум Польской объединенной рабочей партии (ПОРП) принял решение ознакомить все парторганизации с секретным докладом. Реакция была острой: повсеместно обвиняли СССР в провале Варшавского восстания в 1944 году, в расстреле польских офицеров в Катыни, требовали вывода из Польши советских войск. Начались демонстрации с лозунгами «Долой коммунизм!», переросшие в столкновения с силами правопорядка. 70 человек было убито, 500 ранено. VII пленум ПОРП потребовал восстановления в партии ранее арестованного за правый национализм Владислава Гомулки и сделать его главой партии. Москва пригрозила вводом войск, но в результате удовлетворилась обещаниями польских руководителей сохранить социалистический выбор и не выходить из Варшавского договора.
Польский пример и американские спецслужбы вдохновили венгров. Лидеры коммунистов Матьяш Ракоши и Андраш Хегедюш оказались под огнем критики как сталинисты и ретрограды со стороны сторонников Имре Надя. 23 октября в Будапеште состоялась 100-тысячная студенческая демонстрация, переросшая в антиправительственное вооруженное восстание.
Сергей Хрущев писал о венгерских событиях: «Это была хорошо продуманная политика Джона Фостера Даллеса. Американцы выигрывали при любом повороте событий. Если Советы проявят непростительную для великой державы нерешительность, откажутся от применения силы, то Венгрия сама, без каких-либо усилий со стороны, упадет к ним в руки…
ЦРУ, Аллен Даллес, через свои радиостанции всячески подстрекали венгров к восстанию. По всем “голосам” вещали: “Американские войска на подходе, стоит вам начать, и вас в беде не оставят…”» [126] .
Заседание Президиума ЦК КПСС с обсуждением ситуации в Венгрии проходило, когда в Будапеште шел штурм здания радио и сносили памятники Сталину. Хрущев высказался за ввод войск. 4 ноября советские войска силами 12 дивизий начали «операцию Вихрь», и в течение недели сопротивление протестующих было сломлено. Потери со стороны венгерских повстанцев составили более 20 тысяч убитыми и ранеными, Советской Армии – почти 2 тысячи. Это еще больше накалило отношения СССР с Западом и привело к политическому и моральному урону для Москвы.
126
Хрущев С. Н. Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы. М., 2019. С. 156.
В апреле 1956 года была прекращена деятельность Коминформа с пояснением о том, что братские партии найдут новые полезные формы для установления контактов. Это было сделано в первую очередь для того, чтобы не омрачать отношения с Тито. Связи с Югославией были восстановлены в полном объеме, но это не привело Белград ни в СЭВ, ни в ОВД.
Социалистический лагерь трещал по швам на радость Западу. Джордж Кеннан, автор доктрины сдерживания, не без удовольствия напишет в мемуарах: «Когда в период с 1957 по 1962 год противоречия между коммунистическими партиями Китая и Советского Союза, пребывавшие до того в скрытом состоянии, прорвались на поверхность и приняли форму главного конфликта между двумя режимами, ситуация в международном коммунистическом движении резко изменилась. Коммунистические партии, находившиеся не только за пределами Восточной Европы, могли теперь ориентироваться на два, а если считать Белград, то и на три полюса. Такая свобода выбора сделала для них возможным приобретение независимости во многих отношениях. Ни тот, ни другой центры коммунизма не могли уже добиться полного дисциплинарного контроля за ними, опасаясь бросить их в руки другой стороны» [127] .
127
Кеннан Дж. Воспоминания американского посла в СССР. М., 2022. С. 262.
Но Хрущев продолжал вбивать в него все новые клинья. «Он стал критиковать румынского руководителя Георгиу-Дежа, распекал албанских лидеров Энвера Ходжу и Мехмета Шеху, начал поучать умнейшего Тольятти. Но больше всех его начал раздражать со временем именно Мао Цзэдун… Дело дошло до разнузданной брани в адрес китайского лидера и прямых оскорблений китайского народа в многотысячных аудиториях» [128] , – возмущался Шепилов. Мао, в свою очередь, характеризовал советского лидера как ревизиониста, отказывающегося от марксизма-ленинизма.
128
Шепилов Д. Непримкнувший. М., 2001. С. 384.