1968. Год, который встряхнул мир
Шрифт:
В 1968 году феминисток по-прежнему воспринимали негативно — как «женщин с проблемами», «у которых что-то не так». Считалось, что феминистки — «сжигательницы лифчиков» — ожесточились против красивых женщин, поскольку сами не могут похвастаться привлекательностью. Однако с этим стереотипом никак не вязалась глава нью-йоркского отделения Эн-оу-дабл-ю, двадцатидевятилетняя незамужняя Ти-Грейс Эткинсон из Луизианы, обладавшая, как говорилось в прессе, не только «привлекательностью», но и, по словам «Нью-Йорктайме», «мягкой сексуальностью».
В 1968 году новейшие попытки реформировать институт брака воспринимались основной массой населения как чересчур радикальные. Если женщина, выходя замуж, не брала имени мужа, это по-прежнему считалось проявлением радикального феминизма. Подобно Симоне де Бовуар, французской феминистке, пользовавшейся грандиозной популярностью, которая жила с Сартром, но не была связана с ним узами брака, многие из феминисток 60-х относились к институту брака в лучшем случае с недоверием.
Во Франции, на родине де Бовуар, датой рождения феминистского движения также считается 1968 год. Тем не менее «Второй пол» де Бовуар впервые был издан во Франции в 1949 году и к 1968 году оказал большое влияние на существенную часть целого поколения женщин, дочери которых читали его в то время. В 1968 году активистки создавали группы, оказывавшие давление на правительство с целью легализации абортов и расширения доступа к противозачаточным средствам, которые можно было приобрести только по рецептам. Доктора отказывали женщинам в получении таких рецептов на основании ряда причин, в том числе и произвольно вынося вердикт, что они чересчур молоды.
В Германии первые следы феминистского движения также восходят к 1968 году — к Франкфуртской конференции немецкого Эс-дэ-эс, где Хельке Зандер декларировала равенство полов и потребовала при дальнейшем планировании учитывать интересы женщин. Когда конференция отказалась провести полномасштабную дискуссию по предложению Зандер, женщины в ярости начали швырять в мужчин помидорами. Но на самом деле женские группировки были основаны в нескольких городах еще до этого инцидента (первая была создана в Берлине в январе 1968 года).
Де Бовуар, чьи длительные и глубокие отношения с Сартром были широко известны, говорила, что людей должна соединять любовь, а не санкция закона. Эткинсон и многие другие американские феминистки в 1968 году считали, что для того, чтобы женщины и мужчины имели одинаковый статус, детей надо воспитывать сообща. Популярным решением вопроса стали коммуны, которые возникали по всей территории США. У некоторых специалистов по проблемам развития детей, изучавших систему кибуцев, существующую в Израиле, сложилось неблагоприятное впечатление. Доктор Сельма Фрейберг из Детской психиатрической больницы при Мичиганском университете сказала в интервью «Нью-Йорктаймс» в 1968 году, что дети, которых она наблюдала, воспитанные в кибуцах, напоминают, как она выразилась, «коробку пресного печенья» — они холодны и недружелюбны. Однако женщины в коммунах начали сожалеть о существовании окостеневшей системы, основанной на разграничении полов, и о том, что женщины вынуждены убирать, пока мужчины размышляют.
Американские феминистки 1968 года разделялись на две группы — «политиканов» и «радикалов». «Политиканши» были опытными активистками, многие имели значительный опыт работы в движениях по защите гражданских прав и в среде «новых левых». К этому течению принадлежала Эн-оу-дабл-ю. «Радикалы» включали в себя такие группы, как Радикальная партия женщин Нью-Йорка и близкая ей Чикагская группа. «Радикалки» Нью-Йорка несли ответственность не только за действия во время конкурса «Мисс Америка», но и за более серьезные акции — например «Повышение сознательности». В 1968 году, когда Радикальная партия выступила с подобной концепцией, направленной на привлечение новых сотрудниц в ряды феминистского движения, «политиканши», и в том числе Эн-оу-дабл-ю, сочли эту идею непродуктивной, поскольку она настроит против них мужчин. В ходе подобных мероприятий женщины рассказывали, что они делают, дабы доставить мужчинам удовольствие: совершают глупые поступки, выражают притворное согласие и носят обувь, одежду и белье, которые настолько неудобны, что причиняют боль. Женщины в ходе сессий «Повышение сознательности» приходили к осознанию того, насколько они искажают собственную личность из страха, что мужчины сочтут их подлинную суть непривлекательной. При этом протест против шоу «Мисс Америка» родился не в рамках течения «Повышение сознательности». Франц Фэнон в книге «Отребья Земли» писал о «колонизованном сознании» у жителей колоний: они согласились с тем, что занимают на родине то место, которое занимают, однако их собственная покорность воспринимается ими как нечто
В 1968 году, когда было положено начало акциям «Повышения сознательности», у людей был высок уровень сознательности в отношении расовых вопросов (что было порождено борьбой за гражданские права, продолжавшейся более десяти лет), однако они чрезвычайно мало задумывались о гендерных проблемах. В «Душе во льду» Элдридж Кливер подробно описал удовольствие, полученное им от того, что он назвал «актом восстания», — имелось в виду изнасилование белой женщины: «Я был в восторге от того, что оказывал неповиновение закону белого человека, попирал этот закон и систему ценностей и совершал надругательство над его женщиной». В духе того времени в этих словах увидели исповедание расовой ненависти, от которой затем автору суждено было отречься, однако очень мало было сказано об отношении к белой женщине с точки зрения представителя сильного пола: она была просто приложением к «закону». Чарлейн Хантер, товарищ Рассела Сейджа, написавшего о книге Кливера д ля «Нью-Йорк тайме», подчеркнул способность автора выразить горечь, которую испытывает «в этой стране чернокожий», но не сказал ничего о его отношении к женщинам.
К 1968 году представления о превосходстве сильного пола, которые шокировали бы современного человека, были чрезвычайно распространены даже в молодежной среде «новых левых». В фильме 1968 года «Барбарелла» с Джейн Фонда в главной роли изображались амазонки в вызывающе коротких одеждах, подчинявшиеся через секс. В «Планете обезьян» женщины не разговаривают и лишены характеров; на них надето весьма немного. Исключение составляют женщины-обезья-ны — возможно, потому, что полуодетые обезьяны никого не интересуют. На следующий год вышел фильм Роберта Олтма-на «МЭИ!» (он был чрезвычайно популярен среди студентов колледжей, поскольку считался антивоенным) с Элиотом Гоулдом и Дональдом Сазерлендом в главных ролях: они играли военных врачей, пьющих мартини и презирающих всякую женщину, которая не спешит лечь с ними в постель. Рок-культура оказалась еще более агрессивной в отношении слабого пола. В книге Эда Сандерса (было объявлено, что это роман) «Над крыльями Господа» женщины, чьих лиц мы не видим и чьи имена остаются нам неизвестны, появляются лишь для того, чтобы предложить для секса то или иное отверстие своего тела мужским персонажам, носяшим такие имена, как Эбби Хоффман и Джерри Рубин.
К концу года тенденции, характерные для женской моды, показали, что времена вновь «меняются». В марте в Нью-Йорке возникло движение «Долой дриндл!», против «тех глупых, напоминающих воздушные шары юбок и дриндлз, платьев со старомодной линией талии... Широкие уродливые кушаки посередине платья и пальто делают женщин похожими на бегущих в панике мастодонтов — так было сказано в петиции, под которой стояло шестьдесят шесть подписей, причем среди подписавшихся было 17 мужчин. Движение возглавляла Дона Фоулер Камински, двадцативосьмилетняя выпускница Беркли, приходившая в магазины выразить протест против новой моды, обратившейся от мини-юбок к макси. Участники движения угрожали пикетировать магазины, вооружившись пла-. катами с надписью «Макси — это чудовищно». Ранней весной авторы, писавшие в «Таймс» о моде, предсказывали, что в летний сезон моднее всего будет нагота: прозрачные блузки, под которыми не будет белья, голые животы, глубокие декольте и открытые «прямо до копчика», как указывал «Тайм», спины. Руди Гернрайх, появившаяся в 1964 году на пляже в купальнике топлес, который называли «варварским» в Советском Союзе и запретили даже на юге Франции, теперь предсказывала, что «вид с голой грудью» получит полное признание в ближайшие пять лет. Дизайнер из Чикаго Уолтер Холмс выступил с предложением одеть в мини-юбки монашек, а рясы также сделать короткими и снабдить их отстежными капюшонами, позволяющими показать ворот с глубоким вырезом, хотя мода никогда не рассчитывала на монашек.
Однако в конце года, к ужасу многих мужчин, в моду вошел женский брючный костюм. Женщины хотели, чтобы их воспринимали всерьез, хотели конкурировать с мужчинами, а если ты в мини-юбке, то это нелегко. Кое-кто заметил: в обществе с женщинами происходит нечто новое и волнующее, даже если это трудно перевести на язык моды. Иногда казалось, что и несправедливость, и веселье вот-вот закончатся, что 60-е близятся к концу. Уильям Зиннсер писал в журнале «Лайф»: «Городской брючный костюм — это для высокой моды все равно что Ричард Никсон. Он вам не по душе, и вы прогоните его. Вы его не любите, и вы прогоните его второй раз. И все равно он вернется — пусть и слегка изменившимся, — чтобы вновь просить о поддержке. Брючный костюм, как и Никсон, понимает: «Теперь или никогда», — и, боюсь, это «теперь» настало».