1Q84 (Тысяча невестьсот восемьдесят четыре). Книга 2. Июль-сентябрь.
Шрифт:
Ну хватит реветь, сказала она себе. Все-таки я нахожусь внутри Тэнго. Как те ученые из фильма «Фантастическое путешествие». Да-да, вот как он назывался! Оттого, что вспомнилось название фильма, стало немного легче. Аомамэ перестала плакать. Сколько ни реви, слезами проблем не решить. Пора превращаться обратно в крутую и стильную сестренку Аомамэ.
Кому это нужно?
Мне же самой.
Она поглядела на небо. Там по-прежнему висели две луны.
— Это знак, — сказал самый тихий из LittlePeople. — Всегда хорошенько считай, сколько в небе лун.
— Хо-хо, — подтвердил аккомпаниатор.
И
Но молодой человек — видит. Аомамэ готова поспорить на что угодно. Он сидит на детской горке и разглядывает: одну луну желтую и еще одну — маленькую, зеленовато-замшелую. Явно озадаченный этим зрелищем. Неужели его тоже забросило сюда из 1984 года? И он тоже не может понять, что это за новый мир? Очень похоже на то. Огорошенный, забрался на детскую горку и подбирает в уме разумное объяснение происходящему.
А может, и нет? Вдруг это шпион «Авангарда», который наконец-то вычислил, где я скрываюсь?
От этой мысли сердце на секунду встало. Ладонь сама потянулась за пояс трико к пистолету, и пальцы стиснули металлическую рукоять.
Однако молодой человек вовсе не выглядит угрожающе. Просто сидит себе на детской горке, положив голову на перильца, разглядывает две луны в небесах и о чем-то думает. А она пьет какао в пластиковом кресле на балконе третьего этажа и смотрит на него сверху через железные прутья. Даже обернувшись сюда, он бы ее не заметил. К тому же, он слишком погружен в свои мысли о небесах — и даже не догадывается, что его могут разглядывать с балкона соседнего дома.
Успокоившись, Аомамэ глубоко вздохнула, расслабила пальцы и отняла руку от пистолета. Незнакомец ей виден в профиль. Яркий свет фонаря контрастно очерчивает его фигуру. Высокий, широкоплечий. Короткие жесткие волосы ежиком. Футболка с длинными рукавами, закатанными до локтей. Красавцем не назовешь, но мужчина, похоже, надежный. И, судя по всему, не дурак. Чуть состарится, немного полысеет — превратится для Аомамэ в идеал.
И тут ее пронзило:
Да это же Тэнго.
Быть не может, думает она. И нервно качает головой. Это ошибка. С чего бы на нее вдруг обрушилось такое счастье? Ей становится трудно дышать, руки-ноги не слушаются. Похоже, она принимает желаемое за действительное. А ну-ка, вглядись повнимательней, приказывает она себе. Но вглядеться не может. Взгляд не фиксируется, а лицо опять перекашивает.
И что теперь делать?
Она встает с кресла, беспомощно оглядывается. Вспоминает, что бинокль оставила на полке в гостиной, идет за ним. Находит, быстро возвращается на балкон, смотрит на горку. Молодой человек еще здесь. На том же месте, в той же позе. Повернувшись к ней в профиль, глядит на небо. Аомамэ поднимает к глазам бинокль, наводит дрожащими руками резкость, изучает его лицо во всех подробностях. Не дыша, сосредоточившись до предела. Ошибки нет. Это Тэнго. Даже спустя двадцать лет Аомамэ узнает его сразу. Он и никто другой.
Самое удивительное как раз в том, что с десяти лет он почти не изменился. Словно десятилетнему пацану вдруг стукнуло тридцать. Не в том смысле, что он остался ребенком. Конечно же, он вырос, у него окрепла
И что теперь делать?
Ответа не находилось. Она положила бинокль на колени и стиснула кулаки. Так, что ногти до боли впились в ладони. Даже крепко сжатые, эти руки дрожали как ненормальные.
Так что же делать?
Она прислушалась к собственному дыханию. Ее тело словно раздваивалось. Одна Аомамэ стремилась к Тэнго, сидевшему прямо перед нею. Другая Аомамэ сопротивлялась, упрямо твердя, что это не может быть Тэнго. Две равные силы буквально разрывали ее на части. Так беспощадно, что казалось, ее мышцы оторвутся сейчас от костей и разлетятся в разные стороны.
Одна ее половинка дико хотела выбежать на улицу, взобраться на горку к Тэнго, заговорить с ним. Но только что она ему скажет? «Меня зовут Аомамэ, вы не помните, как двадцать лет назад я пожала вам руку в пустом школьном классе?»
Бред какой-то, сказала она себе. Сочини что-нибудь получше.
Вторая же половинка приказывала: сиди на балконе и не высовывайся. Это все, что ты сейчас можешь. Разве не так? Вчера ты прикончила Лидера. И пообещала отдать свою жизнь за Тэнго. Таков уговор, которого уже не изменить. Ты сама согласилась на это, прежде чем отправить Лидера на тот свет. И если сейчас заговоришь с Тэнго, а он тебя и не вспомнит или вспомнит лишь костлявую дурочку, что вечно молилась перед обедом, — с каким сердцем тебе придется ради него умирать?
От этой мысли Аомамэ затрясло, и она плотней вжалась в кресло. Но с дрожью было не совладать. Ее лихорадило так, будто она промерзла на лютом морозе до самых костей. Она обхватила руками плечи и попыталась унять эту дрожь, не спуская глаз с Тэнго на детской горке. Казалось, отведи она взгляд хоть на миг — и Тэнго туг же исчезнет.
Вот бы сейчас оказаться в его объятьях. Чтобы его большие руки гладили и утешали ее. Чтобы она ощутила всем телом его тепло. Чтобы он заласкал ее — и наконец-то изгнал из самых глубин ее тела проклятую многолетнюю стужу. А потом вошел в нее — и хорошенько перемешал все внутри. Как она сейчас мешает ложечкой какао. Медленно, основательно, до самого дна. И если после этого ей суждено умереть — не страшно. Честное слово.
Честное слово? — задумалась она. Но если все повернется именно так — может, мне и не захочется умирать? Может, я захочу остаться с ним до скончанья века? Раствориться с ним в лучах солнца, как утренняя роса? Или наоборот, мне захочется размозжить ему мозги из пистолета «хеклер-унд-кох»? Никто не знает, что будет, если я все-таки выскочу ему навстречу.
Так что же мне делать?
Она не знает, что делать, вот в чем беда. Ей становится трудно дышать. Воспоминания сталкиваются в голове и разбегаются в разные стороны. Ни к какому единому решению она прийти не способна. Как понять, что правильно, а что нет? Но разве не главное — чтобы он просто обнял ее поскорее, а потом можно доверить себя хоть богу, хоть черту?