1Q84. Книга 1. Апрель-июнь
Шрифт:
Перед воротами старой классической усадьбы стояло сразу две машины: черный «мицубиси-паджеро» и огромный зеленый «ягуар». Но если «паджеро» сиял как новенький, «ягуар» был покрыт таким толстенным слоем белесой пыли, что настоящий цвет угадывался с трудом. А судя по замызганному переднему стеклу, на этом автомобиле не ездили уже очень давно. В пронзительно чистом воздухе висела замогильная тишина. Такая глубокая, что уши требовали перенастройки. Небо висело ужас как высоко, а солнечные лучи неожиданно мягко ласкали кожу. Временами откуда-то доносились резкие выкрики птиц, хотя вокруг не было видно ни птахи.
Сама усадьба
Настежь отворив незапертые ворота, Фукаэри пригласила Тэнго за собой. Никто не вышел им навстречу. Разувшись на пороге, они прошли в гостиную. Из окна были видны горы на горизонте. А также река, в которой змейкой играло солнце. Роскошный пейзаж, но любоваться им, увы, не хотелось. Фукаэри усадила Тэнго на огромный диван и вышла из комнаты, не сказав ни слова. От дивана пахло давно забытыми временами. Даже не разобрать какими.
Гостиная была обставлена неприхотливо. Огромный стол, на столешнице из цельного куска дерева – вообще ничего. Ни пепельницы, ни скатерти. На стенах – никаких картин, часов или календаря. Во всей комнате нет даже завалящего фикуса. Никаких шкафов или стеллажей – даже книгу или газету не на что положить. Доисторический, давно потерявший расцветку ковер на полу да простецкий мебельный набор примерно той же невнятной эпохи: похожий на плот диван, на котором сидел Тэнго, и три кресла. В одной стене – огромный камин, но огня давно уже не разводили. Несмотря на середину апреля, в комнате стоял леденящий холод. Словно вся зимняя стужа обосновалась здесь, не желая выветриваться. Эта комната выглядела так, будто ее хозяева давным-давно решили: какой бы гость ни заявился сюда, он не должен чувствовать, что ему здесь рады.
Наконец Фукаэри вернулась и села на диван рядом с Тэнго.
Довольно долго они молчали. Фукаэри спряталась в своем одиночестве, а Тэнго просто сидел и глубоко дышал, пытаясь прийти в себя. Не считая редких выкриков птиц откуда-то издалека, в комнате царило абсолютное безмолвие. Если прислушаться, в нем различалось сразу несколько смыслов. Словно то было не просто отсутствие каких-либо звуков, но чье-то красноречивое молчание. Тэнго бессознательно скользнул взглядом к часам на руке. Затем поднял голову, поглядел на пейзаж за окном и снова взглянул на часы. Время почти не двигалось. Время текло очень медленно, как ему и положено обычным воскресным утром.
Прошло минут десять, дверь распахнулась, и в комнату быстрым шагом вошел пожилой сухощавый мужчина. Лет за шестьдесят. Совсем невысокий, чуть больше полутора метров, но сложенный правильно. В позвоночник будто вставлен металлический стержень, голова гордо поднята. Косматые брови, будто созданные природой для устрашения собеседника, чуть ли не нависают над очками в толстой черной оправе. Сама компактность. Ничего лишнего, а все, что есть, предельно ужато и сконцентрировано. Тэнго привстал было для поклона, но хозяин быстрым жестом приказал:
Одет был хозяин в белую рубашку, изумрудного цвета свитер и темно-серые шерстяные брюки. Все эти вещи он носил уже лет десять, не меньше. Хорошо прилажены к телу, но местами давно пообтерлись. Похоже, ему было абсолютно все равно, во что он одет. Да и вокруг никто вроде бы не обращал на это внимания. Волосы на голове совсем поредели, и лоб плавно переходил в залысины, подчеркивая благородную форму черепа. Рельефные скулы, точеный подбородок. И только маленькие, почти детские губы словно пересажены с другого лица. Кое-где проглядывала недовыбритая щетина. Хотя, возможно, так лишь чудилось из-за странного освещения. Все-таки горное солнце заглядывало в окна немного не так, как привык Тэнго.
– Простите, что заставил вас забираться в такую даль,- сказал мужчина. В его манере говорить ощущалась некая странность. Словно он привык всю жизнь выступать перед неопределенным числом собеседников. И при этом – как можно убедительней.- Но по ряду причин я не мог отлучиться, почему и пришлось специально пригласить вас сюда.
– Ничего страшного,- ответил Тэнго, вручая визитку.
– Меня зовут Эбисуно,- представился хозяин.- Визитки, к сожалению, нет.
– Господин Эбисуно? – повторил Тэнго.
– Но все зовут меня просто сэнсэем. Даже собственная дочь – уж не знаю почему.
– А как пишется ваша фамилия?
– Фамилия редкая… Эри! Напиши, будь добра.
Фукаэри, кивнув, достала из кармана блокнот и шариковой ручкой старательно вывела на странице два иероглифа. Писала она так, словно царапала гвоздем по кирпичу. Результат выглядел так же.
– На английский это можно перевести как «field of savages»*,- растолковал сэнсэй. По губам его пробежала легкая улыбка.- Когда я изучал историю мировых цивилизаций, это имя подходило мне на все сто… Впрочем, те исследования остались в прошлом. Теперь я занимаюсь совсем другими вещами. И осваиваю поля совсем других дикарей.
* Поле дикарей (англ.).
Действительно редкая фамилия. И все же Тэнго она показалась знакомой. В конце 60-х некий Эбисуно выпустил несколько научно-популярных книг, снискавших признание публики. О чем были книги, Тэнго уже и не помнил, в памяти осталось только имя автора. Которое довольно скоро все почему-то забыли.
– Мне кажется, я о вас слышал,- сказал он, наморщив лоб.
– Вполне возможно,- отозвался сэнсэй, глядя куда-то вдаль. Будто речь шла о человеке, которого здесь нет.- Но это – давняя история.
Тэнго ощутил, как сидевшая рядом Фукаэри еле слышно вздохнула. Очень медленно и глубоко.
– Господин Тэнго Кавана,- прочел сэнсэй иероглифы на визитке.
– Совершенно верно,- кивнул Тэнго.
– В институте изучал математику, сейчас преподаешь в колледже для абитуриентов,- продолжил хозяин.- А в свободное время пишешь прозу. Так, по крайней мере, мне рассказала Эри. Я ее правильно понял?
– Да, все верно,- подтвердил Тэнго.
– При этом ни на писателя, ни на математика не похож.