2/3 успеха

Хмелевская Иоанна

Неизвестно, над кем сжалилась Яночка — над поклонником или братом, но девочка с улыбкой произнесла:

— На повестке дня у нас сейчас дедуля и пани Наховская. Стефек сам будет к нам забегать, а вот Каролинке тебе придётся все рассказывать, она заслужила. Боюсь, придётся неоднократно к ней наведываться…

И Павлик, уже в который раз, с уважением и безграничной благодарностью подумал: «Какая же умная у меня сестра».

* * *

А вот дедушка, похоже, жалости не знал. Целых два дня молчал, как партизан, словечка им не сказал,

а на третий день устроил приём. Приглашение на приём в письменном виде им принёс Рафал.

Вручая брату конверт с красивой открыткой, которой в самой торжественной форме, по всем правилам дипломатических приёмов, они с Яночкой приглашались на праздничное торжество, Рафал озабоченно заметил:

— И пошевеливайтесь, а то дедуля выглядит так, что вот-вот лопнет, если хоть на минуту задержитесь.

— А зачем потребовалось писать вот это? — удивлялся Павлик, мчась по лестнице вслед за Рафалом и размахивая официальным приглашением, которое пришлось читать на ходу. — Не мог просто так позвать?

— Чтобы было торжественнее, — пояснил Рафал. — Да что там открытка! Он сказал — ради такого случая готов был приглашение даже на камне высечь, лучше всего на мраморе, и золотыми буквами, да времени у него нет.

— А что, ему удалось все отыскать? — спрашивала поспешавшая за ними Яночка.

— Не знаю, мне он не сказал. Сейчас все узнаем!

Дедушка и в самом деле с большой помпой обставил торжество. На столе возвышался огромный торт, лежали коробки с шоколадом, стояли бутылки с кока-колой. Бабушка внесла чай.

— Знаю, все вы помешаны на марках, и сегодня, так и быть, не стану вам мешать, — милостиво заявила она. — Ешьте от пуза, но советую пить побольше чаю, не то плохо будет. Чай пейте горький!

Бабушка удалилась, а дедушка стал распоряжаться:

— Садитесь и угощайтесь, мои дорогие. Хотя нет, давайте не сразу… почтим успех минутой стояния!

И сам встал со своего кресла. Постояли.

— Так вот, — столь же торжественно продолжал дедушка, — вот тут перед вами лежит половина коллекции пана Франтишека. Сорок с лишним лет бесплодных поисков, бессонных ночей, напрасно растраченных сил… эх, да что говорить. Я уже потерял надежду, и тем не менее вот она — эта бесценная коллекция! И найдена она благодаря вам!

Дедушка поступил очень мудро, не объявив минуты молчания, ибо в ответ на его слова последовал мощный рык. Так внучка и оба внука отметили радостную весть. Дедушка присоединил свой голос к победному кличу, и прозвучал он действительно впечатляюще.

Нет, как ни любили внуки торт, кинулись они не к нему. Три головы столкнулись лбами, когда наклонились над разложенными на письменном столе марками.

— Дайте мне посмотреть! — отталкивая братьев, кричала Яночка. — Дайте лупу! Да уберите же свои дурацкие головы!

— Свою убери! — огрызнулся Павлик. — Всем хочется посмотреть.

Рафал уже схватил лупу, да вспомнил о необходимости соблюдать солидность и сдержанность, приличествуемые его возрасту, и не стал спорить с этой мелюзгой.

— Ладно, я потом посмотрю. Дедуля, почему только половина? Ты сказал —

половина? Значит, только половина успеха.

— Рассказывай же, дедуля! — затормошили дедушку внуки. — Рафал прав, коллекцию поглядим после, сначала за стол! — сказал сияющий дедушка, но сам не удержался:

— Я расположил марки так, как это делал пан Франтишек, парами. Глядите — чистая и гашёная, с одной и той же матрицы, с теми же характерными дефектами в надписях…

Много времени прошло, пока дедушка настолько успокоился, что смог приступить к связному рассказу.

— Ты правильно сказал, Рафал, — попыхивая трубкой, начал дедушка. — Это только половина успеха. И вряд ли мы добьёмся полного, ибо остальное рассеяно по свету. Собрать не удастся. Я счастлив, что вот это удалось спасти и опять собрать в коллекцию.

— Дедуля, это было у Баранского? — тормошила дедушку Яночка. — И он племянник той пожилой женщины, с которой тогда тебе удалось пообщаться?

— Да, это он. За тридцать лет немного изменился, но оказывается, я был прав, уже тогда испытывая к нему неприязнь.

Облизывая ложку и положив себе ещё кусок торта, Павлик спросил:

— И ты не знал, что этот человек — Баранский? Ведь ты же видел его в клубе сто раз.

— Представьте, не знал, ведь его внешний вид был мне неизвестен, а фамилия Баранский у нас очень распространена. Я сам знаю троих. Во времена далёкой молодости он был худым и хилым, носил длинные волосы, а теперь — сами видели. А слышал о нем много. Очень опасный это человек, способный на любое преступление ради наживы. Знал я также о поддельных печатях экспертов, но не имел понятия, кто их изготавливает и пользуется ими. Мне даже в голову не приходило, что именно Баранский является главарём шайки преступников.

— Как? Все ещё является? — встревожился Рафал.

Дедушка вроде как немного смутился.

— Ну, что вам сказать?.. На какое-то время, возможно, и затаится, но боюсь, переждёт немного и опять примется за своё. Конечно, теперь ему будет труднее заниматься мошенничеством, мы предупредим о нем всех филателистов, постараемся дать в печати информацию о фальшивых марках, но кто знает…

— А разве его не посадят в тюрьму? — огорчился Павлик.

— Нет вещественных доказательств. Марки с фальшивыми надпечатками и фальшивые штампы, а также поддельные печати экспертов он успел то ли спрятать, то ли уничтожить, боюсь, следствию трудно будет сформулировать обвинительное заключение.

— Тогда непонятно, как тебе вообще удалось вырвать у него вот эту половину коллекции, — заметила разочарованная Яночка.

— Пришлось пойти на компромисс, — сокрушённо признался дедушка. — Этот негодяй сам ко мне обратился и сказал, что вернёт марки при условии, если я лично не стану его преследовать. Знает, что мой авторитет в мире филателистов довольно… гм… высок. И ещё сказал что-то совсем мне непонятное. Второе «если». Поставил условие, что я ни слова никому не скажу о моем внуке. Теперь я считаю себя вправе и от вас потребовать объяснений, ибо ничего не понимаю. При чем тут мой внук?