2-Герой-2
Шрифт:
– Тьфу на тебя, – сказал Збышек. Дон с натугой захихикал: согнувшись втрое, он пытался пролезть в багажник, что располагался позади ложементных, пустых сейчас, стоек. Люка между пилотской и багажником не было, но в кабину выбило шпангоут с правого борта и он перегородил проход.
– Бомба цела, – доложил Дон, наконец до нее дотянувшись.
– А я то уж думал – она взорвалась, – проворчал Збышек. – Ты-то еще цел? – Дон сопел. Дон сопел долго, а потом сказал: "Аг-га, сволочь!" – и Збышек перевел
– Ну я достал пульт от нее… сейчас посмотрю, как она…
Дон выбрался из кабины, уперся одной ногой в ее крышу, другой – в основание крыла, поднес пульт дистанционного к шлему, потыкал в кнопки пальцем, переводя оперативную связь с бомбой с пульта на шлем. Код бомбы был стандартный – набираешь три шестерки, свой регистровый номер, еще раз три шестерки, а потом кодовое слово, которое оператору бомбы требовалось придумать свое в момент снаряжения ее взрывателем. Бомбу снаряжал Дон и слово он тогда придумал сложное: "споспешествование". Никому ни в жисть не догадаться.
Бомба проснулась и ответила хозяину: "Я В ПОРЯДКЕ, ЖДУ ЦУ, КОТОРОГО ТУТ?" Дон приказал ей продолжать быть готовой. Он поставил пульт на предохранитель, спрятал пульт в карман и нырнул в кабину снова, приготовив предварительно скорчер.
Керамический шпангоут, конечно, "секач" скорчера взять не мог, но Дон решил прорваться к бомбе снизу, вспоров опорную площадку ложементных стоек. Збышек, выглядывающий из-за скалы, увидел над крылом бота столб пара и услышал пронзительный визг. Збышек подкрутил на локтевой панели спецкостюма регулятор режима акустической защиты и стал ждать.
Дон вырезал стойку пилотского ложемента. Кондиционер спецкостюма включать не понадобилось: вода реки уносила тепло быстро… Дон отложил скорчер, осторожно приподнял стойку и переместил ее в сторону. Затем он срезал декоративную обивку с обнажившейся полупереборки багажника, перевел скорчер в боевой режим и выстрелил в полупереборку.
Путь был открыт. Дону потребовалось несколько минут, он по пояс влез в багажник, отстегнул крепление бомбы, тут же, подсвечивая шлемовым фонарем, проверил накорпусные предохранители и, пятясь, выволок ее в кабину.
– Все, Збых, мы круто вооружены, – сообщил он.
Некоторое время спустя, преодолев (вполне героически) стену ущелья, они выбрались на южный карниз и полчаса провели в одышливой праздности на краю карниза. Выпили тоника, покурили, вертя головами: да, это были знакомые места. Совсем недалеко отсюда был вход в храмовую пещеру. Чтобы его достигнуть, им требовалось идти по сужающемуся карнизу направо, до поворота в лощинку, трещинку, под прямым углом уводящую с карниза. Трещинка-лощинка через несколько десятков метров превращалась в каменную чашку, абсолютно круглую, метров десяти в радиусе – ровно напротив
Дона очень беспокоило состояние пещеры.
– Зря все это, Збых, – сказал он. – Зуб даю – там обвал. Я совершенно не понимаю, как ты его собираешься разбирать. Да и невозможно это, уж настолько-то я имею понимание.
– Забьемся? – лениво спросил Збышек. Он возлежал на травянистом островке посреди сплошного гольного камня, руки забросив за голову, смотрел в белесую сизь неба. Во рту у него торчали: слева сигарета, справа – травинка.
– А какой смысл? – спросил Дон. – Долги ты не платишь.
– Это ты имеешь в виду…
– Не прикидывайся, – сказал Дон. – Прекрасно знаешь, о чем я. Твое счастье, что я, во-первых, очень великодушный, и, во-вторых, необходимые предметы в наличии отсутствуют. Парик и шляпа. Я все помню.
– Жлоб, – сказал Збышек. – Тебе никто не говорил, что гений и жлобство – две вещи несовместные, Бычара?
– Ничуть не так, – возразил Дон. – Я – не гений. Я резко абстрагируюсь. Пошли вы со своей гениальностью – вдаль. Вот проф был гений – где он теперь? Про тебя я уж молчу.
– Я же говорю – жлоб, – лениво сказал Збышек.
– Чего это?
– Ну раз ты не гений, значит – жлоб.
Дон потерялся.
– Нормальные у тебя представления о людях, – с обидой сказал он немного погодя. – Раз не гений – то жлоб. Раз не хакер – то чайник. Раз не мужчина…
– То женщина… О матка боска… – проговорил Збышек. – Уши вянут нас слушать… Дерьмоливы…
– Так никто же не слышит, – сказал Дон, оглядываясь.
– А это, варвар, большой вопрос.
– Где? – спросил Дон, шаря рукой у кобуры. – Збых, ну ты…
– Не дергайся, – сказал Збышек, оперся о землю локтями и сел. – Мы просто ждем. Ты что, серьезно мог подумать, что я предлагаю завал раскапывать? Мы просто кое-кого пугаем. Вызываем, так сказать, духов.
– Я тебя ненавижу, пшек, – заявил Дон почти всерьез.
– Дон, дружище – невозможно объяснить то, что объяснить невозможно. Я бы и рад. Не обижайся. Где, например, твое чувство юмора?
– С моим юмором все в порядке, – ответил Дон. – А вот у тебя – все не в порядке. Я уж и теряюсь, ты ли это? Где, например, твои присоски?
– Черт! – сказал Збышек, глядя на Маллигана восхищенно. – В пимпочку! Дон, беру слова назад. Ты не жлоб. Я думал, ты не заметишь.
– Чего это я не замечу? – спросил Дон подозрительно.
– Да не нужны мне уже присоски. Давно не нужны.
Миротворец ждал их у входа в храм.
Дон вышел в "чашку", которую образовывали скалы первым, остановился, попятился: скорчер был уже на цели, рука не дрожала. Збышек немного отстал.