2-я Мировая' после перевернутой лодки
Шрифт:
– Напротив, товарищ маршал! Мне очень интересно! Мне хочется задать Вам один вопрос: «Сколько колёсных пар для евроколеи находятся на складах Железнодорожных войск?»
– Это вопрос не ко мне, а к начальнику генерального штаба Жукову! – но при этом, почему-то, посмотрел на маршала Кулика.
– Нет, товарищ маршал. Жуков – это количество знает! А вот Вы, похоже, нет! Их всего 96. На два поезда по 12 вагонов. А для снабжения одной армии требуется 40 эшелонов в сутки! Где возьмём остальные?
Неожиданно зааплодировал Сталин!
– Я знал, что обязательно найдётся честный
Сталин, ожидая пока все выйдут, неторопливо набивал трубку. Знаком показал всем пересесть поближе.
– Товарищ Жуков! Доложите обстановку!
– На всём протяжении западной границы наблюдается отвод войск. Последние два дня возросла напряжённость на железных дорогах: грузовые поезда из и в Европу начали опаздывать, чего раньше не замечалось. По докладам из штабов ПВО трёх округов, наблюдались массовые вылеты самолётов из приграничной зоны. Немцы приступили к строительству пограничных укреплений, румыны и венгры просто отошли. В районах крупных мостов замечен отход большого количества танков и артиллерии. Судя по всему, против нас было сосредоточено около 150-ти только немецких дивизий, может быть больше, которые были сведены в три группы армий. И около 30-40 дивизий союзников. На юге были замечены итальянские войска.
– Товарищ Голиков! Почему мы это узнаём постфактум?
– Существует приказ по НКО ничем не провоцировать немецкую сторону, за вашей подписью, товарищ Сталин. Велась только агентурная разведка. Сведения о том, что противник сосредотачивает войска, поступили, но, объём сосредоточения остался нам не известен.
– Товарищ Берия! Что известно Вам по вашим каналам?
– В Москву вернулся полковник Кребс, он летал, видимо, в Берлин, рейсовым самолётом Люфтганзы. Вылетел ещё 18-го, вернулся сегодня. Отмечена высокая активность радиостанций в Кенигсберге, в Варшаве и в Тарпе, где находятся разведцентры Абвера. Радиограммы перехвачены, но пока не поддаются расшифровке. В Виши немцы пытались договориться с Петеном о производстве для Германии некоторых видов вооружений. По нашим сведениям, переговоры зашли в тупик.
– Всё сходится! Гитлер хотел напасть на нас! Ну что ж, товарищи! Будем считать себя в состоянии войны с Германией! Но, не упуская выгод мира! Есть мнение создать Ставку Верховного Главнокомандующего, согласно нашей конституции, для чего я, собственно, Вас и пригласил. Будем переводить страну на военные рельсы. Теперь по персоналиям: вы, все, являетесь моими заместителями, представителями Ставки, с неограниченными полномочиями. Так как работать придётся очень много, есть ли у кого
– Товарищ Сталин! – встал Жуков, – Мне кажется, что Борис Михайлович – более лучшая кандидатура на пост начальника Генерального Штаба РККА, нежели я, да и опыта у него больше. Моё дело – войска.
– Я учту Ваше пожелание! Товарищи Голованов и Андреев! Вы как, сработались? – мы с Головановым встали, переглянулись, и дружно сказали: «Да, товарищ Сталин». – Вам, двоим, поручается авиация и ПВО. Вы, товарищ Голованов, как мы с Вами и говорили, занимаетесь АДД, а Вы, товарищ Андреев: фронтовой авиацией и ПВО. Кроме того, Вам поручается взаимодействие с авиапромышленностью, так как товарищ Голованов в этих вопросах не силён.
– Есть, товарищ Сталин! Разрешите вопрос?
– Пожалуйста!
– Я не вижу, кто, персонально, будет заниматься бронетанковыми войсками и артиллерией. Это самостоятельные рода войск.
Сталин на несколько секунд задумался.
– У вас есть предложения?
– По артиллерии, несомненно, Воронов, а вот по бронетанковым войскам… У меня предложений нет. Но, так как мне всё равно заниматься промышленностью, то могу взять на себя эту сторону вопросов по танкам.
– Если Андреев возьмёт на себя техническую сторону, то боевую подготовку танковых войск я, с удовольствием, возьму на себя, товарищ Сталин – отозвался Жуков.
– Борис Михайлович, – Сталин повернулся к Шапошникову, что Вы скажете?
– К-хе, – прокашлялся долго молчавший Шапошников, – по Воронову – возражений нет. Опытный, умный и требовательный. Жуков с Андреевым уже сработались. Я проверял оба Особых округа, и знаю, что они очень хорошо и плотно вместе работали. А по части связи с промышленностью у Андреева, можно сказать, талант. А вот мне бы – заместителя, толкового. Я бы Василевского предложил. Сами понимаете, Иосиф Виссарионович, здоровьишко барахлит. Мне бы года Андреева с Головановым! – Сталин улыбнулся.
– Старый конь борозды не испортит, Борис Михайлович! Не возражаю.
Совещание затянулось почти до утра, мы с Александром Евгеньевичем, выйдя от Сталина, решили немного пройтись. Наши машины медленно поехали за нами. Светало. На улицах было довольно много народа. Воскресенье, вчера состоялся выпуск в школах и молодёжь праздновала. Девушки шли нарядные, с цветами, парни, почти все, в белых рубашках с пиджаками в руках. Я услышал голос Сергея: «А в нашем времени, утром они бы все услышали слово «Война!» Голованов, вначале, шёл молча, потом тоже заметил, что очень красивое утро.
– Андрей! На прошлом заседании ты говорил, что по агентурным данным сегодня Гитлер должен был начать?
– Да, сегодня. Один из его фельдфебелей перешёл границу и сдался пограничникам.
– Из штурмового полка доложили, что на трех машинах после учений лопнули шпангоуты в хвостовой части. Слегка смялась обшивка. Как раз на тех машинах, которые штурмовали полигон. Во всех случаях – производственный брак: раковины при литье!
– Машины серийные или ручные?
– Серийные…
– Надо ехать в Волхов! А хочется – на рыбалку! Ты заметил, какой Сталин был серьезный сегодня?