200 лет спустя

Азерников Валентин Захарович

Он не знал и какова эластичность и прочность каучука. Не знал — и все же предлагал делать из него эластичные пружины.

Для этого нужно было обладать даром предвидения.

Наконец, Андерсон предположил, что спрос на каучуковые изделия будет значителен и тут уже не обойдешься случайными партиями. И вообще не стоит зависеть от Южной Америки. И Андерсон задает вполне логичный вопрос: почему же до сих пор никто не попытался культивировать гевею? И почему до сих пор в Европу не привезли ни одного семени каучукового дерева?

Задав эти вопросы,

он вновь предугадал события.

Уже через несколько десятилетий европейцы, а потом американцы спохватятся, что они попали в полную зависимость от того, что им пришлет Бразилия. А потом перестанет хватать и того, что добывают в тропических лесах. И тогда поползут вверх цены на каучук. И тогда техническая проблема превратится в проблему политическую.

И тогда сбудется последнее из предсказаний Андерсона.

Глава третья. Об одном собственном имени, которое стало нарицательным

Первая фабрика, выпускающая изделия из каучука — непромокаемые плащи, — была открыта в Глазго в 1823 году шотландским химиком Чарлзом Макинтошем.

Вообще таких имен много. Вы, наверное, не раз рисовали или чертили на ватмане — плотной белой бумаге. Когда она нужна вам, вы приходите в магазин и спрашиваете: “Ватман есть?” И ничего потустороннего при этом не имеете в виду. Но если бы продавец понял вас буквально, он должен был бы ответить: “Ватмана давно уж нет — он умер в 1759 году”.

Джеймс Ватман был основателем целой династии английских бумагопромышленников. Изобретенная и изготовленная им еще в XVIII веке проклеенная тряпичная бумага для рисования акварельными красками и черчения стала известна на весь мир сначала как бумага Ватмана, а потом просто как ватман. И с тех пор на каждом листе английского ватмана ставят водяной знак с именем его изобретателя — Джеймса Ватмана.

Еще одно такое же нарицательное понятие родилось с нелегкой руки капитана Бойкота. Если имя Ватмана человечество увековечило в знак признания его заслуг, то имя Бойкота вошло в употребление как символ сплоченности людей против тирании и несправедливости.

Это произошло в конце 70‑х годов прошлого века в Ирландии. Управляющий имением ирландского графа Ирна англичанин Бойкот вызвал ненависть всего населения своей жестокостью. В один прекрасный день все жители графства объединились против него и решили подвергнуть его полной изоляции, прекратить с ним всякое общение. Из его дома ушла прислуга, в лавках ему ничего не продавали, даже почтальоны перестали носить, ему письма. И Бойкот, не выдержав молчаливого презрения крестьян, вынужден был уехать. А слово “бойкот” осталось — сначала как название новой формы борьбы ирландского народа, а потом это слово переселилось в Европу и Америку и стало широко употребительным.

Как видите, таких имен в нашем языке немало. Среди них есть еще одно, из-за которого и зашел у нас разговор на эту тему.

Это имя — Чарлз Макинтош. Он имеет непосредственное отношение к нашей книге, ибо он был одним из первых, кто применил каучук для нужд человека.

Такие попытки делались

неоднократно. Как вы помните, еще Самуэль Пиль предложил пропитывать каучуком ткань и делать из нее одежду. Но эта затея не имела успеха. Она и не могла иметь его. Кому охота носить одежду, к которой прилипает всякий мусор. А ткань, пропитанная раствором каучука в скипидаре, была очень липкой. Во-первых, потому, что каучук липок сам по себе, а во-вторых, потому, что скипидар очень медленно испаряется.

Примерно в то же время в Англии начинает входить в моду освещение улиц и домов каменноугольным газом. Выстроены специальные заводы, перерабатывающие каменный уголь в осветительный газ, на улицах устанавливают светильники. И все это поначалу не имеет ни малейшего отношения к каучуку. А потом вдруг оказывается, что очень даже имеет.

На перегонных заводах постепенно скапливаются большие количества побочных продуктов перегонки угля — аммиачной воды и сольвент-нафта, или каменноугольного масла, как его называли. Выбрасывать их вроде жалко, поэтому ищут, кому бы их сбыть по дешевке.

Такой человек находится. Химик и фабрикант из города Глазго Чарлз Макинтош решает купить эти отходы. Хотя нужна ему лишь аммиачная вода — он хочет применить ее для производства фиолетовой краски. А что делать с сольвент-нафтом? Выбрасывать? Жалко. Вот Макинтош и начинает искать применение каменноугольному маслу. И находит. Оказывается, оно очень хорошо растворяет каучук. Тогда Макинтош заинтересовывается уже самим каучуком — прикидывает, что из него можно сделать. Получается, что ничего путного, если делать по методу Пиля. А если попробовать сделать по-другому, так, как до него, Макинтоша, никто не делал, то получится очень любопытный материал. Макинтош тогда еще не знал, что его изделия вскоре будут называться макинтошами. Он и не гнался за славой. Ему надо лишь пустить в дело сольвент-нафт. И он пускает его.

Он берет ткань, намазывает ее раствором каучука в сольвент-нафте, а потом сверху кладет еще один слой ткани. Получается как бы слоеный пирог: снаружи ткань, внутри каучуковая начинка. Такой материал и не мокнет под дождем и не липнет.

С 1823 года Макинтош начинает выпускать из такого дублированного материала дождевики, те, что сейчас мы называем макинтошами.

Они имеют огромный успех. Англия — страна дождливая, и новое изобретение приходится очень кстати. Оно пользуется особой популярностью среди пассажиров дилижансов, которым достаются места на крыше.

Дело Макинтоша разрастается, растут его прибыли. Он строит в Манчестере новый завод — специально для производства резиновых изделий.

Примерно в это же время еще один англичанин пристально изучает возможность использования каучука. Это Томас Хэнкок.

Поначалу его работа движется медленно. Он исследует растворимость каучука в различных растворителях, потом начинает производить эластичные шнуры. Их охотно покупают женщины: в дождливую погоду они с помощью шнуров предохраняют от грязи подолы длинных юбок.