2005 № 10
Шрифт:
— Успею. У тебя есть дети?
— Сын. Ему тринадцать.
— Ты счастливый. Я тоже всегда хотела родить мальчика. Не получилось.
— А почему же развелась с мужем?
— Не поверишь. Он за три месяца успел переспать со всеми моими коллегами. Может, я и не права, конечно. Может, не со всеми, а только с тремя…
— А ты роди сына от меня, — предложил Новиков. — Я знаю, ты будешь ему хорошей матерью. Со своей стороны обещаю стать ему хорошим отцом. Я обязательно отыщу малефика. И мы сразу уедем. И поселимся там, где теплее. В Крыму, например. Ты мне веришь?
— Нет,
— У нас есть разум, а у животных только инстинкты. — Новиков уткнулся носом в ямочку на тонкой шее, втянул воздух и задержал дыхание. От волос Илоны пахло чем-то очень знакомым. Горьковато-дымным.
— Это распространенное заблуждение. Якобы разумная деятельность человечества сформировала культуру, которая уравнивает шансы на выживание. Чтобы ты знал: у животных тоже есть культура. И даже не в зачаточном состоянии, как принято думать. Я тебе потом про нее расскажу, если захочешь. Это как раз по теме моей будущей докторской диссертации. О специфических особенностях сигнальной наследственности в больших социальных группах.
— Я как всегда не понимаю больше половины из того, что ты говоришь. Мне иногда кажется, что ты сознательно издеваешься над малограмотным. Вот и книжку подсунула такую, что я над ней всю голову сломал…
— Прочитал? — удивилась Илона.
— А то! «После смерти господина Паскаля тело его вскрыли и обнаружили, что желудок и печень его сморщены, а кишки в гангрене. Но самое удивительное было обнаружено при вскрытии головы. Оказалось, что череп его не имел швов, кроме лямбдовидного, что, очевидно, и было причиной сильнейших головных болей, коими он страдал всю жизнь». Волевой был мужчина.
— Это единственное, что ты запомнил?
— Кое-какие мысли мне тоже показались любопытными. Вот, например, такая: «Мы почти не думаем о настоящем. Мы вспоминаем прошлое и предвкушаем будущее, словно хотим поторопить его слишком медленный шаг. Мы так легкомысленны, что мечтаем о воображаемых временах и бежим от единственной существующей действительности. Настоящее никогда не бывает нашей целью. Только будущее — наша цель. Получается, что мы вообще не живем, а лишь собираемся жить. При этом постоянно надеемся на счастье, но никогда не добиваемся его, и это неизбежно».
— Для первого раза вполне достаточно. — Голос Илоны повеселел. — Ладно, одевайся, любимый. Иди и думай о настоящем!
Сверху на куртку Новиков натянул красный дождевик из толстого полиэтилена. Подарок от завхоза. Цвет, конечно, демаскирующий, но уж очень не хотелось мокнуть под дождем. Даже пластик дождевика не успевает просыхать, а уж куртка неминуемо расползлась бы за это время по швам.
Покидать квартиру через окно Новиков уже приноровился. Правда, на этот раз он приземлился не слишком удачно — в лужу. Прежде чем натянуть капюшон, посмотрел по сторонам. Никого не заметил. Потом обернулся и помахал рукой Илоне. Она махнула ему в ответ и тихо прикрыла раму…
На подходе к гостинице Новикова кольнуло нехорошее предчувствие. На часах только половина шестого, а в окнах Жоры горел свет. Да и Жора, как заметил Новиков, уже сидел на кровати одетый. Это
Открывая входную дверь, Новиков прислушался. На всякий случай снял пистолет с предохранителя и переложил поближе — в карман куртки. Все последние дни он с оружием не расставался.
— Дмитрий Евгеньевич! — выскочил ему навстречу Жора. — У нас проблема, Дмитрий Евгеньевич! Очень большая проблема!
Судя по всему, он поджидал Новикова давно. А то и вообще не ложился спать…
— Георгий, не суетись. Давай по порядку. И без эмоций, если возможно.
— Так я и даю, — выпалил Жора. — По порядку и без эмоций. Вера пропала!
— Как пропала? Куда пропала? — В первую секунду Новиков растерялся.
Оказалось, что Веру никто не видел уже несколько дней. Сначала Жора не волновался. Мало ли, все бывает, загуляла девушка. Потом не выдержал и пошел в гости к Анжелике Ивановне. С целью мягко навести справки. Но и хозяйка Веру давно не видела. Мало того, несколько дней, по ее словам, не появлялся на работе и Толик.
Об этом Толике Анжелика Ивановна вообще была не самого хорошего мнения. Не пара он для Веры. Ох, не пара! Она и ей говорила об этом. Но ведь вы знаете Веру — своенравная девушка. Никого не слушает. Сначала перестала разговаривать, а потом и вовсе к Толику съехала. А у этого Толика с головой проблемы. Хотя, может, и не с головой, но проблемы есть. Странный он. Ни с кем не дружит. Два года один живет. С тех пор как родителей схоронил. Да и родители его очень неожиданно умерли. Молодые еще были. Обоим чуть за пятьдесят. Два с половиной года назад мать вдруг захворала и слегла. Буквально за месяц высохла, как тростиночка. Врачи ничего так и не смогли сказать. А спустя полгода он и отца схоронил. Говорили, инфаркт.
Брат у него есть старший. — Максим. Так вот, он даже на похороны не смог приехать, с родителями попрощаться. Он на Камчатке служит — штурманом на атомоходе «Курилы». Толик ему телеграмму не отправил. Забыл, говорит, замотался. Ну, один раз забыл — бывает. Когда мать хоронил. Но как можно дважды забыть? Нет, дважды забыть никак нельзя.
А Максим приехал спустя полгода. В отпуск. Видимо, кто-то из соседей ему про такое дело написал. Сходил он на могилки родителей. О чем-то они с Толиком поговорили. И после этого разговора Максим весь день черный ходил, как туча грозовая. Лица на нем не было. А на следующее утро уехал. Даже не попрощался ни с кем. И еще потом говорили, что с его подводной лодкой какая-то неприятность случилась. Сам Максим чудом жив остался. Ему еще медаль потом дали — «За личное мужество»…
— Где он живет, этот Толик, знаешь? — оборвал Новиков.
Жора испуганно кивнул.
— Бегом, Георгий. Мы и так много времени потеряли…
Новиков летел вперед, почти не разбирая дороги. Жора тяжело дышал ему в затылок, но старался не отставать. Дождь тоже не давал себе отдыха ни на минуту.
— Этот дом? — уточнил Новиков. Казалось, он даже не устал. Жора кивнул. Сморщенный от старости дом, осевший в землю чуть ли не по самые окна. Вокруг покосившийся забор. Калитка на одной ржавой петле. Перепутать он не мог.