2005 № 10
Шрифт:
Дверь открылась, я немедленно встала и отдала честь. Вошел барон Стивен Честер, следом за ним мой флотский командир и две женщины в гражданской одежде.
— Барон, позвольте вам представить коммандера [20] Мишель Эвелин Уотсон, — произнес мой командир.
Барон улыбнулся и принял приветственную позу, женщины остались позади него. Они явно были учеными, причем из учреждения настолько секретного, что даже его название публично не упоминается.
— У вас хороший послужной список, а вашими предками были многие прославленные герои, — сказал барон. — Офицер Уотсон находился на борту «Неуязвимого», когда флоты сэра Уильяма Магнуса и дона Мигеля сцепились
20
Британское военно-морское звание, примерно соответствует капитану третьего ранга или старшему помощнику капитана.
— Да, сэр.
— Они обменивались бортовыми залпами одиннадцать часов, осыпая друг друга снарядами. То была впечатляющая битва.
— Так точно, сэр.
— Далее, космоплаватель по имени леди Джеральдина Макгрегор служила помощником коммандера во время третьей высадки на Марс, в 1818 году.
— Так точно, сэр.
— А Роберт Третий Шотландский, насколько мне помнится, носил чин капитана. Что вы на это скажете?
— Я верноподданный офицер Каледонской империи…
— Прошу вас, коммандер, успокойтесь, — рассмеялся барон. — В вашей преданности Бриттории никто не сомневается. Равно как и в вашей храбрости. Ведь вы стали первой женщиной, добравшейся до Альфы Центавра, не так ли? Пошли по стопам леди Джеральдины, ха-ха.
— Так точно, сэр. Но в той экспедиции я была лишь ученым-техником первого класса.
— Однако вернемся к этому дневнику. Его обнаружили, когда до триумфального возвращения вашего фазоиндукционного звездолета с артефактами погибшей инопланетной цивилизации оставался еще год. Там упомянуто ваше имя и весьма точно описана ваша внешность.
— Не могу объяснить ни того, ни другого, сэр.
И действительно, это меня порядком смущало. Я никогда не видела дневника, но зовут меня, несомненно, Мишель Эвелин Уотсон, я примерно одного роста с Уильямом Тиндейлом, и мои золотисто-каштановые волосы спадают на плечи в тех редких случаях, когда я не скалываю их на затылке. Барон попросил моего командира продолжить разговор, и тот представил мне одну из женщин, назвав ее доктором Бекер. Нервная натура, она говорила очень быстро и при этом постоянно жестикулировала.
— У вас очень… как бы это сказать?.. — начала она. — Ваше образование прочно базируется на широком диапазоне научных знаний в различных областях. И если бы кто-то вознамерился продиктовать эти два научных трактата Уильяму и Эдварду Тиндейлам, то вы для этого подходите как нельзя лучше.
— Извините, госпожа доктор, но это точно была не я.
— О, мы вам верим, но истина не всегда бывает такой, какой выглядит на первый взгляд. Я и моя коллега доктор Кэссин проделали большую работу в области математики темпоральных парадоксов и теории вероятности. Мы полагаем, что возможно наличие прошлого, прекратившего существование, но которое тем не менее может быть обнаружено. Некая персона, вероятно, из будущего Тиндейла, помогла ему это будущее изменить. В нашем будущем она не диктовала этих страниц, но все же она существует. Возможно, это вы. Слова продиктованы и записаны. Как такое могло случиться?
— Извините, госпожа доктор, понятия не имею.
— Это вопрос не к вам, коммандер. Если бы вы могли на него ответить, то не служили бы коммандером на патрульном крейсере, а возглавляли бы… гм-м… некое очень важное научное учреждение. Однако вернемся к проблеме. Мы выдвинули гипотезу о множественности вариантов прошлого, наподобие притоков реки. Одно прошлое может вытеснить, заменить другое, но настоящее всегда будет только одно. Весьма вероятно, что страницы этого дневника заполнены в двух или трех альтернативах прошлого, комбинация которых и составила наше настоящее. Математические расчеты…
— Если
Мы обнаружили там цивилизацию, погибшую в самом расцвете. У них имелись поселения и колонии на девяти других небесных телах системы Центавра. Все они также были уничтожены почти с хирургической тщательностью в ходе того же очень древнего конфликта. Имеются признаки тотальной межпланетной ядерной войны, однако уровень радиации на развалинах весьма незначителен. Объяснение здесь может быть только одно — если радиация снизилась столь существенно, то ядерный конфликт произошел миллионы лет назад. Цивилизация Альфы Центавра по своему развитию значительно превосходила нашу. А наши технологии развития вооружения всегда уступали технологиям постройки и оснащения космических кораблей. Самые ранние из наших космических сражений даже велись пороховым оружием.
Центаврианцев уничтожили пришельцы из другой звездной системы. Рано или поздно мы встретим потомков этих победителей, и когда это произойдет…
Кэссин пожала плечами и повернулась к моему командиру. Тот заговорил:
— Коммандер Уотсон, как оружие, найденное на той мертвой и побежденной планете, так и его конструкция и сами принципы действия на столетия опережают то, что мы можем изготовить сейчас. И тем не менее центаврианцев уничтожили. В наших военных лабораториях сумели воссоздать их оружие на основе того, что доставила ваша экспедиция. Но даже это оружие принадлежало побежденной расе, не говоря уже о том, что оно устарело более чем на миллион лет.
И мы полагаем, что если сможем э-э… подправить один из вариантов прошлого, то уже в нынешнем, 2004 году сумеем получить гораздо более совершенное оружие. А также предупредить своих ближайших потомков об опасности космических радиопередач, которые могут выдать расе-победительнице факт нашего существования.
— И тут в дело вступаете вы, — продолжил барон.
— Прошу прощения, сэр, но я вас не понимаю, — призналась я. От всего услышанного у меня даже закружилась голова.
— Вы прочитали сноски в дневнике Тиндейла?
— Я успела прочесть только основной текст, сэр.
— Похоже, Уильям испытывал к вам нежные чувства — точнее, к вашей альтернативной версии. А она (и это столь же очевидно) также была в него влюблена. Короче говоря, вы нужны нам, дабы прочесть Тиндейлам трактат о современной физике, химии, оружейном деле и электронике. А заодно и предупредить их о расе, уничтожившей цивилизацию в системе Центавра.
Когда тебе приказывают, есть только один ответ — «да». И вновь я оказалась наедине с портретом Уильяма Тиндейла и его дневником. На этих страницах я увидела «свои» слова — в том виде, в каком их записал ученый. А за ними следовало мое признание в любви к человеку, который умер в 1465 году в возрасте восьмидесяти восьми лет. Но для меня он остался двадцатидвухлетним и живущим в 1404 году.
Теории Уильяма Тиндейла и изобретения его брата изменили мир. Они стали первыми современными учеными. А мое обращение фактически заставит его отречься от чести считаться научным гением. Сможет ли он пойти на такое? Смогут ли он и его современники хотя бы понять смысл предупреждения никогда не пользоваться радио из-за опасности, исходящей от сверхсуществ? Всю жизнь я стремилась жить по стандартам моих предков. Мне это удалось, но что дальше? Производить на свет наследников с помощью подходящего партнера или быть оплодотворенной семенем какой-нибудь знаменитой и яркой персоны. Мой спонсорский баронат уже выбрал мне подходящего партнера, сына адмирала флота. Мне не оставили иного смысла в жизни, кроме как безропотно рожать.