2009_1-2(601)
Шрифт:
Согласно пункту 3 статьи 1 закона «О противодействии экстремистской деятельности» экстремистскими материалами являются «предназначенные для обнародования документы либо информация на иных носителях, призывающие к осуществлению экстремистской деятельности либо обосновывающие или оправдывающие необходимость осуществления такой деятельности».
Заявление Гагаринского прокурора — это документ, предназначенный для обнародования на открытом судебном заседании и в нем содержится информация, которую он сам считает «обосновывающей и призывающей к осуществлению экстремистской деятельности, направленной на возбуждение национальной розни».
В связи с вышесказанным и руководствуясь обстоятельствами
Представители прокурора были в шоке, стали возмущаться, что на прокуроров иски не подаются, но я их успокоил, что к прокурору не имею претензий, а прошу признать экстремистским материалом его заявление. Надо сказать, что и Каштанова не нашла, как сразу отказать, ушла в комнату совещаний и долго совещалась, после чего зачитала коротенький документ, отказывавший во встречном иске по тем основаниям статьи 138 ГПК РФ, по которым я просил иск признать.
Статья 138 ГПК РФ устанавливает:
«Судья принимает встречный иск в случае, если:
— встречное требование направлено к зачету первоначального требования;
— удовлетворение встречного иска исключает полностью или в части удовлетворение первоначального иска;
— между встречным и первоначальным исками имеется взаимная связь и их совместное рассмотрение приведет к более быстрому и правильному рассмотрению споров».
Правовая природа зачета встречных исков в основе своей имеет целью и оспаривание самого процессуального права истца по первоначальному иску на обращение в суд. Такой зачет используется и в практике; так, по делу, в котором иск подается доверительным управляющим, рассматривается и встречный иск ответчика о признании недействительным самого договора доверительного управления.
И мы встречным иском оспаривали само незаконное право Гагаринского прокурора обращаться в суд с незаконным заявлением, ставя его в положение, при котором прокурор, доказывая, что не статья Никаша в целом, а лишь информация в ней является экстремистской, автоматически доказывал, что и его заявление тоже является экстремистским. Встречным иском мы требовали от него отозвать заявление, и, если он действительно видит экстремизм, то написать заявление так, как требует закон — просить суд рассмотреть экстремизм всей статьи «Симбиоз. КГБ и евреи» в целом, а не какой-то «информации» в каких-то «материалах» в этой статье. Если бы он подал такое заявление, мы просто не смогли бы подать встречный иск — у нас не было бы оснований. Таким образом, наш встречный иск полностью соответствовал требованиям первого абзаца статьи 138 ГПК РФ, и этого уже было достаточно для его принятия судом.
Наконец, и в первоначальном, и во встречном исках суду нужно было рассмотреть экстремизм одних и тех же слов. Какую большую связь между исками можно еще придумать? Рассматривая экстремизм одних и тех же слов, суд одновременно рассматривал оба иска, не тратя на их отдельное рассмотрение ни минуты и ведя дело к правильному рассмотрению спора.
Конечно, в своем отказе принять от нас встречный иск судья этого не написала, она вообще ссылку на статью 138 ГПК РФ никак не мотивировала, но и так было понятно, что причиной отказа было то, что при рассмотрении встречного иска судья не сможет вынести неправосудное решение. Это судью не устраивало — заказ есть заказ!
После
В качестве доказательства экстремизма к заявлению Гагаринского прокурора приложено предупреждение, выданное Россвязьохранкультурой, но я уже столько писал об этом, что только упомяну, что закончил свое рассмотрение незаконности предупреждений словами: «Идиотизм этого предупреждения очевиден — предупреждение выдано за публикацию якобы экстремистской статьи «Симбиоз. КГБ и евреи», а мы сейчас устанавливаем, экстремистская она или нет, то есть сначала идет наказание, а через два года — установление вины. Порядочные люди застрелились бы от такого позора, а Гагаринский прокурор представляет суду это предупреждение как доказательство, призванное доказать законность его самого».
Вторым доказательством Гагаринского прокурора было Заключение комиссии специалистов-лингвистов ЦСТ ФСБ N 3/137 от 03.12.08. Я сразу обратил внимание суда, что экспертизу выполняли не специалисты социальной психологии, как того требуют здравый смысл и Рекомендации Генпрокуратуры, а три лингвиста-автороведа, причем явно заинтересованных в том, чтобы придать обвинительный уклон своей экспертизе, которую они сделали не из своей области знаний. Их выводы таковы:
«1. В статье «Симбиоз. КГБ и евреи» имеются высказывания, создающие негативный образ лиц еврейском национальности, а именно: негативные характеристики их деятельности, указания на отрицательные личностные черты и противопоставления лиц еврейской и русской национальностей, подчеркивающие привилегированное положение первых в России и несправедливость этой ситуации, выраженные в форме утверждения и негативной оценки. Противопоставлений по религиозному или социальному признаку не имеется.
2. В представленном на исследование тексте нет утверждений, содержащих пропаганду исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности, призывов и побуждений к пропаганде исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности. Обоснований и оправданий необходимости такой деятельности также не выявлено.
3. В предоставленной на исследование публикации не содержится утверждений, обосновывающих или оправдывающих необходимость деструктивных действий по мотивам идеологической, политической, расовой, национальной или религиозной ненависти либо вражды в отношении какой-либо социальной группы, а также публичных призывов и выступлений, побуждающих либо обосновывающих или оправдывающих необходимость таких действий».
Я указал суду, что эксперты, хотя и старались, но не установили даже в вырванных из контекста предложениях что-либо, в результате чего можно было бы сделать намек на наличие в статье возбуждения национальной розни, а не неприязни к конкретным лицам, о которых пишет Никаш — Андропову, Путину, Лужкову и т. д.