2084.ru (сборник)
Шрифт:
Понятно… Не разделка добычи, а похороны четвероногого друга. И понятно, почему в прибрежном песке, – парма стоит на мерзлоте, оттаивает тонкий верхний слой, яму приличной глубины там выкопать значительно труднее.
Но так или иначе, удачно все складывается… Сейчас он лицом к моему укрытию, но наверняка увлечется работой, поневоле ослабит бдительность, повернется спиной – тогда-то и придет мой черед появиться на сцене. Отключающий прием – и оружие сменит владельца.
Владелец, не подозревая о незавидных своих перспективах, трудолюбиво махал лопаткой. Потом, устав,
– Эй, городского табачка не найдется?! Вылезай, хватит там сидеть! Заодно и познакомимся…
К исходу первого часа совместного пути Сергей начал что-то подозревать… Поглядывал на меня все более недоуменно, но мог бы и не поглядывать – крепнущий запах его тревоги я ощущал очень хорошо.
Был он отказником во втором поколении. Все местное население можно с долей условности разделить на четыре группы: лишенцы, беглые, немногочисленные старожилы – и отказники, добровольно выбравшие эту стезю. Но Сергей-то ничего не выбирал, все за него решили родители, а он родился уже на Территории.
О Большой земле он знал лишь по рассказам – и казалась она ему раем. Или землей обетованной с молочными реками и кисельными берегами. Или чем-то еще в том же роде.
Он был готов на все, лишь бы там оказаться – законно, а не разыскиваемым нелегалом. В буквальном смысле на все… Он заявил без обиняков сразу после знакомства: дескать, догадывается, откуда я прибыл. И готов помочь – чем угодно и в чем угодно. Не из альтруизма, разумеется: платой послужит его возвращение в нормальный мир нормальных людей, именно так он дословно и выразился.
Не врал. Мой внутренний детектор лжи подтвердил: все так и есть, парень твердо решился вырваться отсюда и за ценой не постоит.
Я не стал разубеждать Сергея. Не объяснил, как трудно, практически невозможно будет ему социализироваться и ассимилироваться в нашем мире. Не растолковал, что ДКДН не выдает разрешений на выезд с Территории, может лишь ходатайствовать о том, причем без гарантированного результата… Разрешения выдает Центральное эмиграционно-репатриационное бюро, а у нас с «церберами» такие отношения, что… Если не знаешь, то лучше и не знай.
Пообещал, что если он поможет мне выполнить задание, то на Большую землю попадет, – и мы ударили по рукам.
Карабин остался у владельца. Взамен я получил помощника и проводника, к тому же готового стрелять в любого, кто вздумает нам помешать. И даже без ствола не остался: Сергей извлек из вещмешка замотанный в тряпицу наган, еще более древний, чем «Вепрь», и вручил мне.
Барабан был заряжен полностью, но запасных патронов оказалось всего четыре штуки. Ладно, дареному коню в зубы не смотрят… Револьвер в наших условиях даже лучше – если случится вполне вероятная осечка, не надо терять время на передергивание затвора, достаточно снова нажать на спуск.
Вот так все замечательно разрулилось и наладилось.
Но к исходу часа пути Сергей начал что-то подозревать… Ему, выросшему здесь
Но расстояние между «вешками» было слишком велико, а никакими поисковыми приборами я не пользовался. Вело меня правильным курсом верхнее чутье, и это не метафора.
Сергей поначалу недоумевал, отчего его таланты следопыта остаются невостребованными. Затем в недоумение стали добавляться нотки тревоги, и становилось их все больше и больше…
Придется объясниться на ближайшем привале, пока не додумался до нехорошего. Говорить правду нельзя, ни к чему раскрывать все карты. Надо иначе объяснить этот свой дар… Заготовленная легенда у меня имелась.
– Да, биолокация, – уверенно соврал я. – Никогда не слышал?
– Это как? – спросил Сергей; и в интонации, и в запахе ощущалось недоверие.
– Это как локатор. Только живой.
– Вживлена электроника какая-то? – проявил он осведомленность. – Чип или что-то вроде?
– Не чип… Генетическое изменение. Изначальное, еще до зачатия, – сказал я чистую правду.
– То есть тебя с самого детства растили живым локатором?
– Меня растили человеком. Не прибором, живым нормальным человеком. Обладающим такой вот уникальной особенностью человеком, – вновь сказал я правду, хотя особенность у меня другая.
– Все равно… как-то оно… – неопределенно протянул Сергей, но я прекрасно чуял: такая практика ему решительно не нравится.
Добро пожаловать в реальную жизнь, юноша… От этого бежали твои родители, и потому-то ты и вырос в дерьме, из которого так мечтаешь выбраться. Если мечта сбудется и выберешься – будешь кушать генно-модифицированные продукты, никуда не денешься. Иначе никак, иначе не прокормить двадцать с лишним миллиардов, расплодившихся на нашем шарике. А если сильно повезет и получишь у нас в департаменте разрешение на потомка – заранее смирись, что гены у родившегося младенца будут не совсем и не только твои и твоей избранницы. Что-то уберут – и например, твой отпрыск никогда не будет подвержен приступам агрессии, не подсядет на алкоголь, наркотики или азартные игры. Что-то добавят, и ты даже не узнаешь, что именно, лишь годы спустя сможешь гадать, получив вызов из Департамента профориентации.
Ничего этого я Сергею не сказал. Изобразил мимический этюд примерно такого плана: да, жизнь не сахар, но не я ее выбирал – живу, привык.
Проснулся я от холода и в очередной раз пожалел о незаменимом ункомбе, в котором хоть на сугробе ночуй, не замерзнешь.
Сугробов вокруг не наблюдалось, но ночью ударил заморозок, и припудренные инеем елочки и лиственницы выглядели заядлыми кокаинистками. Нодья, призванная обогревать наш ночлег, прогорела слишком быстро, стволы у здешних деревьев тонкие – не бревна, скорее жерди…