2133: Путь

Извольский Сергей

— Александрия — это есть город в Африке?

«Он специально речь коверкает, что ли?» — невольно прислушался Никлас к словам собеседника, потому что едва уловимый акцент звучал довольно наигранно, неестественно.

— Так точно, господин рейхсграф.

— Карашо, продолжайте.

— В шестнадцать лет отправился в Танжер, по обмену поступив на двухгодичные офицерские курсы Французского Легиона. По выпуску отправился в конвойные войска, после годичного контракта по представлению и воле отца прибыл к вам, чтобы здесь и сейчас

предложить свою службу.

— Опыт боевой работы?

— Семь раз участвовал в проводке конвоев из Пекла в Дакар и Танжер как водитель скаута.

— Что есть «скаут»?

— Легкобронированный вседорожник. Экипаж как правило состоит из трех или четырех человек: командир, водитель, один или пара стрелков.

— Вы быть командир?

— Нет, в должности водителя.

— Вы закончили Танжер, не получив офицерский патент?

«Да коверкает специально, прекрасно он русским владеет», — определился наконец Никлас. С трудом даже удержался при этом от удивленной гримасы — подобный детский сад от столь взрослого и серьезного человека его поразил.

— Получил. Я был водителем командно-штабной машины, перенимая у взводного командира необходимый опыт. Год в должности сарджа после выпуска — это…

— По национальности вы?

— Русский.

— У вас нетипичное имя.

— Мой отец — пятый в фамилии Андерсон…

— Я карашо знаю вашего отца, иначе бы вы здесь и сейчас не стояли. Я говорю об имени.

— Меня назвали в честь отца моей матери.

— Хм. Я карашо знаю не только вашего отца, но и родителей вашей матери Беллы Ришар.

— Я рожден не в браке, господин рейхсграф.

— Кто же ваша мать?

Никлас чувствовал, как у него горят уши и щеки, но ничего не мог с собой поделать. Дитрих Брандербергер внимательно смотрел на него, откинувшись на спинку кресла. Он прекрасно знал, что Никлас — незаконнорожденный, знал кто его мать. Ему, похоже, просто была интересна реакция собеседника.

«Ты сам этого хотел, старичок», — повторил Никлас мысленно одну из присказок своего первого наставника.

— Мою мать звали Елена Нелидова, отец познакомился с ней в России, на острове Рюген.

На самом деле мать Никласа звали Элен Нелидофф, была она как и мачеха француженкой, но Никлас специально произнес ее имя на русский манер. Цели достиг: глаза рейхсграфа сверкнули, но эмоции он сдержал, заговорил спокойно. И безо всякого намека на недавний акцент:

— Вы на землях Нового Рейха, молодой человек. Старайтесь не употреблять здесь слово «Россия», тем более в контексте принадлежности временно оккупированного острова Рюген.

— Как мне тогда стоит говорить?

— Не Россия, а Империум Москау. Земли под властью Москвы. Не русские, а московиты.

— Буду иметь ввиду, господин рейхсграф. Что насчет Югороссии?

Глаза Дитриха Брандербергера снова сверкнули. Он отметил, как именно — обтекаемо, без прямого согласия ответил Никлас; увидел и его чистый от плещущейся

наивности взгляд во время вопроса. Сейчас рейхсграф явно пытался понять — специально это сделано, или младший Андерсон действительно максимально прост.

— Насчет Югороссии этических ограничений нет, можете называть это государственное образование как угодно.

— Принял, господин рейхсграф.

— Скажите, молодой человек. Вас ничего не удивило сегодня, во время ожидания приема?

— Удивило, господин рейхсграф.

— Что именно?

— Я был крайне удивлен, когда увидел беса из смартмассы выходящего из вашего кабинета.

— Это не бес из смартмассы, молодой человек, а арбитр Пути.

— Господин рейхсграф, а…

— Что?

— Прошу простить, а какая разница?

— Арбитры из культа Пути не являются частью Сверхразума.

Никлас промолчал. На выжженных землях А-Зоны особи смартмассы, бесы или ксеносы — если по-простому, встречались крайне редко. В их сортах никто разбираться не старался. Подспудно Никлас сейчас понимал, что стал носителем невероятно важной тайны, но пока не сильно волновался. Воле отца — отправившего его сюда с наказом предложить свою службу, он доверял.

— Вы видели Арбитра в составе Пути, молодой человек. Что вы собираетесь делать с этим знанием?

Акцент рейхсграфа как исчез, так более и не проявлялся. Вот вроде старый и — наверное, мудрый человек, зачем цирк было устраивать? Но Никлас подумал об этом совсем мельком. Некоторое время он молчал — размышляя, как именно ответить на этот вопрос. Понимая, что заведомо лояльные ответы будут выглядеть нелепо, он подбирал слова.

— В ближайшее время я собираюсь изыскать возможность связаться с отцом и сообщить ему об увиденном.

— Прямым текстом?

— Эзоповым языком, конечно же.

— То есть в Трибунал сообщать об увиденном вы не собираетесь?

«Да-да, вот прямо сейчас и признаюсь тебе в таком намерении».

— Не собираюсь, господин рейхсграф.

— Извольте объяснить мотив своего решения.

«Опасение за собственную жизнь и безопасность, конечно же».

— Мой отец рекомендовал мне отправиться к вам и предложить свою службу. В первую очередь я должен услышать его комментарий. А обратившись без промедления в Трибунал, я могу как принести проблемы своей семье, так и бросить тень на нашу фамилию.

— Взвешенная позиция, — кивнул рейхсграф. — Что ж, могу вам сообщить, что ваш отец конечно не будет говорить прямо, но он в курсе тех особенностей… которые связывают меня и тайное направление Пути.

Дитрих Брандербергер помолчал, вглядываясь в лицо Никласа.

— Вы понимаете ситуацию, в которой сейчас оказались?

— Да, господин рейхсграф. Не докладывая об увиденном Трибуналу, я нарушаю положения Венского меморандума и Варшавских мирных соглашений, чем ставлю себя за границу международных законов пограничных территорий.