22 июня, или Когда началась Великая Отечественная война
Шрифт:
Спорить о том, ожидало ли командование Западного фронта скорого начала военных действий, мы не будем. Спорить про это глупо и скучно. Просто в порядке иллюстрации приведем еще один факт из тысячи ему подобных.
«...Вывод, который я для себя сделал, можно было cфopмулироватъ в четырех словах — «со дня на день»... Командующий ВВС округа генерал И. И. Конец выслушал мой доклад с тем вниманием, которое свидетельствовало о его давнем и полном ко мне доверии. Поэтому мы тут же отправились с ним на доклад к командующему округом...» [55] Так описывает Г.Н. Захаров результаты разведывательного полета,
Что же делает командование округа (фронта) в такой ситуации? Отзывает зенитную артиллерию армий первого эшелона на окружной сбор [78]. В частности, зенитный дивизион 86-й сд (10-я армия) находился к началу войны на полигоне в 130 км от расположения дивизии, а зенитные дивизионы 6-го мехкорпуса и всей 4-й армии — на окружном полигоне в районе села Крупки, в 120 километрах восточнее Минска [8].
Это тем более странно, что в соседнем, Киевском ОВО отдавались прямо противоположные приказы. Так, 20 июня генерал-лейтенант Музыченко, командующий 6-й армией КОВО, приказал: «...штабам корпусов, дивизий, полков находиться на месте. Из района дислокации никуда не убывать... зенитные дивизионы срочно отозвать из Львовского лагерного сбора к своим соединениям, по прибытии поставить задачу — прикрыть с воздуха расположение дивизий...» [61]
Заметим, что опыт немецкого наступления на Западе (в мае 1940 г.) тщательно изучался советским военным руководством. Информацию черпали сразу из двух рук — в Москве сидели и немецкий, и французский (вишистский) военные атташе. То, что «немецкий стандарт» предполагает массированный авиационный удар в первые же часы наступления, Павлов прекрасно знал. По крайней мере, об этом много говорилось на том декабрьском (1940 г.) совещании высшего комсостава, на котором Павлов был одним из главных докладчиков.
Известный советский генерал и историк СП. Иванов дает очень интересное объяснение таким действиям нашего командования:
«...Сталин стремился самим состоянием и поведением войск приграничных округов дать понять Гитлеру, что у нас царит спокойствие, если не беспечность (а зачем он к этому стремился??? — М.С). Причем делалось это... что называется, в самом натуральном виде. Например, зенитные части находились на сборах... В итоге мы, вместо того чтобы умелыми дезинформационными действиями ввести агрессора в заблуждение относительно боевой готовности наших войск, реально снизили ее до крайне низкой степени» [45].
Далее. В 16 часов 21 июня — в то время, когда рев тысяч моторов выдвигающихся к Бугу немецких войск стал уже слышен невооруженным ухом, — командир 10-й САД (развернутой в районе Брест — Кобрин) получает новую шифровку из штаба округа: приказ 20 июня о приведении частей в полную боевую готовность и запрещении отпусков отменить! Полковник Белов пишет, что он даже не стал доводить такое распоряжение до своих подчиненных, но зачем-то же такой приказ был отдан! И, как можно судить по другим воспоминаниям, в некоторых частях это загадочное распоряжение было выполнено.
Так, подполковник П. Цупко в своих мемуарах пишет, что в том самом 13-м БАП (9-й САД, район Белосток — Волковыск), где «с рассвета до темна эскадрильи замаскированных самолетов с подвешенными бомбами
«...на воскресенье 22 июня в 13-м авиаполку объявили выходной. Все обрадовались: три месяца не отдыхали... Вечером в субботу, оставив за старшего начальника оператора штаба капитана Власова, командование авиаполка, многие летчики и техники уехали к семьям в Рось... Весь авиагарнизон остался на попечении внутренней службы, которую возглавил дежурный по лагерному сбору младший лейтенант (!!!
– М.С.) Усенко...» [64]
Ну и для полного «комплекта», в этом полку 9-й САД накануне войны «зенитная батарея была снята с позиции и уехала на учения». Закончился весь этот трагифарс тем, что 13-й БАП, оснащенный новейшими пикирующими Ар-2 и Пе-2, был в первый же день разгромлен, и, как пишет Цупко, «почти все летчики нашего авиаполка, измученные, в грязном, рваном обмундировании, появились в начале июля в Москве...»
В мемуарах П.И. Цупко встречается еще один очень странный эпизод. Эпизод этот не только не подтверждается, а прямо противоречит всем другим известным автору источникам. Но коль скоро славный Политиздат дважды (в 1982 и 1987 гг.) выпустил книгу Цупко, то не грех и нам упомянуть эту историю.
Итак, утром 22 июня экипаж все того же младшего лейтенанта Усенко вылетел на разведку в район Гродно — Августов. Самое позднее, через два-три часа (т.е. не позднее полудня) Ар-2 возвращался на базовый аэродром 9-й САД у Белостока. Самолет Усенко уже было приземлился, когда «от ангара отделились и побежали развернутой цепью к самолету солдаты в серо-зеленой форме. По другую сторону ангара Константин вдруг разглядел шесть трехмоторных транспортных Ю-52, еще дальше — до десятка Ме-110... У самолетов сновали серо-зеленые фигурки...»
Короче говоря, немцы деловито обживали аэродром, находящийся всего в нескольких верстах от штаба 9-й САД, штаба 10-й армии Западного фронта, Белостоке кого областного управления НКВД и прочая. В середине дня 22 июня все эти уважаемые организации вроде как еще никуда не «перебазировались». Немецкая же пехота заняла Белосток только 24 июня.
Еще более удивительное свидетельство мы находим в воспоминаниях С.Ф. Долгушина.
Генерал-лейтенант авиации, Герой Советского Союза, начальник кафедры тактики в ВВИА им. Жуковского встретил войну младшим лейтенантом в 122-м ИАП (11-й САД). Сергей Федорович вспоминает:
«...накануне войны служил на аэродроме, расположенном в 17 км от границы. Каждый день нам приходилось дежурить... В субботу, 21 июня 1941 г. прилетел к нам командующий округом генерал армии Павлов, командующий ВВС округа генерал Конец... нас с Макаровым послали на воздушную разведку. На немецком аэродроме до этого дня было всего 30 самолетов. Это мы проверяли неоднократно (!!! — М.С), но в этот день оказалось, что туда было переброшено еще более 200 немецких самолетов...»
Не будем отвлекаться на обсуждение сенсационного свидетельства о том, что, оказывается, не только немецкие, но и советские самолеты-разведчики постоянно вторгались в воздушное пространство противника. Важнее другое — какое же решение приняли генералы, получив такое сообщение о резком увеличении вражеской группировки?