22 июня, или Когда началась Великая Отечественная война

Солонин Марк Семёнович

Кроме того, командование Ю-3. ф. распорядилось создать «отсечной оборонительный рубеж» по линии Вишневец — Базалия — Староконстантинов, т.е. в 60—70 км к югу от маршрута движения немецкой 11-й тд. На этот рубеж были выдвинуты последние резервы фронта: 24-й мехкорпус (222 легких танка), три артиллерийские противотанковые бригады и. 199-я стрелковая дивизия. Эти соединения простояли на указанном рубеже без всякого соприкосновения с противником, который и не собирался поворачивать на юг, а рвался прямо на восток, в глубокий тыл Юго-Западного фронта.

Кроме того, по словам Баграмяна, Ставка решила (надо полагать, на основании панических донесений, которые летели в Москву из штаба Ю-3. ф.), что фронт

своими силами «не сможет сдержать лавину фашистских танков» (к началу боев в 11-й тд было всего 143 танка).

Уже 29 июня Жуков в телефонном разговоре с Кирпоносом подчеркнул, что «Ставка требует главное внимание уделить развитию событий на Шепетовском направлении... Для этого танковые части Лукина в полном составе (13-я и 17-я танковые дивизии, 115-й тп 57-й танковой дивизии, не менее 900 танков) бросить на Здолбунов — Мизочь» [110].

Едва ли отчаянно блефовавшее немецкое командование, бросившее изрядно потрепанную 11-ю танковую дивизию в «кавалерийский рейд» по тылам советских войск, само рассчитывало на такой эффект...

За всей этой суматохой о 8-м и 15-м мехкорпусах, скорее всего, просто забыли. Впрочем, о том, что там происходило, лучше и не вспоминать.

28 июня на берегах лесных речушек Радоставка и Острувка (не обозначенных ни на одной из имеющихся у автора географических карт) фактически закончились боевые действия 15-го МК.

После всей неразберихи со сменой приказов, после многодневных «перебежек» в лесном районе Радехов — Броды, только утром 28 июня 15-й мехкорпус пошел в наступление. В районе Берестечко (на который теперь наступал мехкорпус) немецких танков к этому времени уже не оставалось (13, 14, 11-я танковые дивизии ушли уже на 100—120 км восточнее, а 16-я тд вела бой с группой Попеля в районе Дубно). Фактически 15-й МК встретился только с немецкой пехотой из 297-й пехотной дивизии.

Описания боя 28 июня, содержащиеся в отчетах командиров 15-го МК, 10-й и 37-й танковых дивизий, очень пространны и запутанны [8]. Краткий конспект выглядит примерно так:

«...в течение дня части вели бой в районе урочища Воля Адамовска — Ксаверувка за овладение Лопатином... наступающие части 10-й тд были задержаны перед торфяными болотами, в районе которых единственная дорога оказалась совершенно непригодной для переправы танков...

В процессе боя за Лопатин на рубеже р. Острувка наступавшие части были окружены (танковая дивизия была окружена пехотой противника? — М.С). К 21 часу пехота противника с противотанковыми орудиями просочилась из направления Оплуцко — Колесьники и, обтекая кругом боевые порядки частей, завязала лесной бой с танками... Оставаться 10-й тд в данном районе на ночь, будучи окруженной, было бесцельно и могло привести к потере всей дивизии...

Форсировав р. Стырь, 6—8 танков 74-го танкового полка 37-й тд оказались под сильным огнем артиллерии противника со стороны Ляс Денбник и были подбиты. Понеся значительные потери и не имея достаточной танковой поддержки (перед боем в 37-й тд было 211 танков, в том числе 26 Т-34. — М.С), мотострелковый полк 37-й тд вынужден был приостановить наступление и перейти к обороне на западном берегу р. Стырь... Противник, прикрывавший силой до батальона (батальон пехоты против танковой дивизии! — М.С.) переправы на западном берегу р. Стырь, понеся большие потери, начал поспешный отход в направлении высоты 202,0 — ур. Ляс Денбник... Вследствие временной потери управления 73-й танковый полк с большим трудом удалось переправить на западный берег р. Стырь... Это дало возможность остаткам батальона противника, оборонявшего переправы у Станиславчика, отойти в лес...

Попытка переправиться по мостам через р.Острувка севернее высоты 202,0 была безуспешной, так как головные 2—3

танка, подошедшие к мосту, были моментально подбиты и загорелись. Несколько танков пытались обойти мост справа и слева, но это оказалось невозможным; танки застряли в болоте и были подбиты артиллерийским огнем противника...

С наступлением темноты командиром 15-го механизированного корпуса был отдан приказ о выводе частей 10-й танковой дивизии на восток в район 37-й тд и для совместных действий с ней по овладению Лопатином, а в дальнейшем, в связи с уже совершившимся (что значит — «уже совершившимся»? — М.С.) выходом из боя 37-й танковой дивизии — приказ на выход из боя и на возвращение в исходное положение...»

Трудно поверить, что все это происходило на своей собственной территории, практически — в районе постоянной предвоенной дислокации 15-го мехкорпуса, т.е. там, где каждая дорога, тропинка, канава, брод, мост должны были быть досконально изучены. Трудно поверить в то, что перед нами описание боевых действий мехкорпуса, в составе которого были понтонно-мостовые, саперные, инженерные, ремонтно-эвакуационные, разведывательные подразделения.

На каждый танк в 15-м мехкорпусе приходилось (по состоянию на 1 июня 1941 года) 45 человек личного состава. Из этих 45 человек внутри танка находилось, самое большее, пять членов экипажа KB (в БТ — три человека). Остальные должны были обеспечивать боевые действия танкистов. Обеспечивать связью, разведкой, ремонтом, топливом, снарядами, мостами, переправами и, самое главное, управлением...

В отчете командира 15-го МК сообщается, что за день этого «ожесточенного» боя 10-я тд потеряла семь человек: 1 убит и 6 человек ранено. Тут бы и порадоваться тому, что Красная Армия уже к концу июня 1941 г. научилась воевать «малой кровью». Увы, далее в отчетах появляются такие цифры, которые напрочь отбивают всякое желание чему-либо радоваться.

Так, 10-я танковая за время боев 23—28 июня и последующего отхода за Днепр потеряла 210 человек убитыми, 587 — ранеными, 3353 человека пропали без вести, «отстали на марше» и т.д. Впрочем, даже и по уровню потерь дивизия Огурцова подтвердила свою репутацию одной из лучших. Как-никак, но к Пирятину (за Днепр) вышло 756 человек старшего командного состава, 1052 младших командира, 3445 рядовых, итого — 56% от начальной (на 22 июня) численности. Дальнейшая судьба самого Сергея Яковлевича Огурцова была трагична. В ходе ожесточенных боев у Бердичева он попал в плен, в апреле 1942 г. бежал из плена, вступил в отряд польских партизан и погиб в бою 28 октября 42-го года у городка Томашув, в 100 км от того самого Люблина, до которого так и не дошла его танковая дивизия...

37-я танковая дивизия, все участие которой в «контрударе мехкорпусов Юго-Западного фронта» свелось к беспомощным попыткам отбросить батальон немецкой пехоты от переправы у местечка Станиславчик, потеряла 75% личного состава. В район сосредоточения у Пирятина вышло 467 человек старшего командного состава, 423 младших командира и 1533 рядовых. Проще говоря, за время отхода к Днепру дивизия почти полностью «растаяла».

Ну а 212-я моторизованная дивизия 15-го МК и вовсе пропала. Почти без следа. Если во всех докладах командиров 15-го МК утверждается, что 212-я мд «обороняла Броды», то Рябышев и Попель в своих воспоминаниях в один голос говорят о том, что никаких наших войск они в Бродах не обнаружили. Уже 1 июля, во время начавшегося общего отхода частей 15-го МК, в районе Олеюв пропали командир дивизии генерал-майор Баранов и начальник штаба полковник Першаков. Фактически С.В. Баранов был ранен, попал в плен и умер от тифа в лагере для военнопленных под Замостьем в феврале 1942 г. После потери штаба 212-я мд быстро и окончательно развалилась — в Пирятин к 12 июля вышло всего 745 человек...