23 главных разведчика России
Шрифт:
– Мы хотим назначить вас… Это ответственная должность. Будет трудно. Как вы считаете, справитесь?
Кандидат на ответственную должность бодро ответил:
– Если бы я не считал, что смогу справиться, я бы не согласился занять этот пост.
– Хорошо, – сказал Примаков. – Вы назначены.
Потом начальнику департамента передали, что Примакову ответ понравился. А почему же министр был мрачным? Он проверял новичка, хотел посмотреть, способен ли тот держать удар.
К Примакову сотрудники ходили на доклад с некоторой опаской. Не потому что боялись разноса или дурного настроения. Зная его колоссальный
Примаков вообще не распекает. Он огорчается, если выясняется, что дело не сделано:
– Как же так? Ведь очевидно, что надо было сделать…
Если он кому-то пообещал, то обязательно сделает. Поэтому он огорчается, когда его поручения не исполняются. Он по-человечески расстраивается. Видно, что это не сердитый начальник, который требует беспрекословного подчинения, а человек, который болеет за дело. И он все помнит. У него отличная память. Особенно хорошо он помнит поручения, которые дает. И может неожиданно, через пару недель спросить: а как то поручение, которое я вам дал? Причем он помнит даже второстепенные задания, которые вовсе не имеют судьбоносного значения…
Примакову Ельцин доверял и к нему прислушивался. Его слово во внешней политике было самым веским, кто бы еще из высших политиков ни высказывался о международных делах. Это свидетельствовало о влиянии Примакова в коридорах власти.
Это не значит, что жизнь Примакова на посту министра была простой и легкой. Время от времени проносились слухи о том, что президент собрался отправить Примакова в отставку. Ходили очень упорные разговоры о том, что Примакова на посту министра может сменить Сергей Ястржембский, молодой, динамичный политик с хорошим дипломатическим опытом, который стал заместителем главы администрации президента и пользовался определенным влиянием на Ельцина.
В октябре 1997 года я приехал к Сергею Ястржембскому в Кремль, чтобы прямо спросить его, насколько верны эти слухи. Он слухи о своем скором назначении опроверг искренне и сказал:
– Евгения Максимовича надо успокоить.
Судя по болезненной реакции самого Примакова на эти слухи, министр понимал, что непредсказуемый президент способен на всякое. Именно эта непредсказуемость в конечном итоге осенью 1998 года привела Примакова на пост главы правительства, а Сергея Ястржембского президент Ельцин убрал из администрации, но все могло повернуться иначе…
В марте 1998 года Ельцин отправил в отставку премьер-министра Виктора Степановича Черномырдина, а на его место поставил мало кому известного Сергея Владиленовича Кириенко, которого Борис Ефимович Немцов привез из Нижнего Новгорода и сделал заместителем министра топлива и энергетики. Но это был год серьезного экономического кризиса. Объявленный правительством Кириенко дефолт привел к полнейшей панике в стране.
Ельцин отправил Кириенко в отставку и предложил Черномырдину сформировать новое правительство. Это был акт отчаяния. Президент больше не верил в таланты Виктора Степановича, но чувствовал себя слишком слабым, чтобы удержать Кириенко и в одиночку противостоять напору Думы. Рубль продолжал падать. Страна ожидала еще больших потрясений, полной экономической катастрофы, исчезновения продуктов, лекарств.
– Сегодня нужны те, кого принято
Соскучившийся по любимому делу Виктор Степанович с удовольствием принял предложение вернуться в Белый дом, но счастья самому Черномырдину это не принесло. Во второй раз он находился на посту премьера всего восемнадцать дней. Государственная дума отказалась голосовать за Черномырдина.
Россия осталась без правительства, стране грозил теперь не только экономический, но и политический кризис. Курс доллара стремительно подскочил. Торги на валютной бирже пришлось остановить. Казалось, что страна погружается в глубочайший экономический кризис, в хаос. Объективных причин для такого падения рубля не было. Действовали внеэкономические категории – общество охватила паника.
В президентском окружении царили разброд и шатания.
Одни считали, что надо выставлять кандидатуру Черномырдина в третий раз: в последнюю минуту депутаты, как пить дать, испугаются роспуска и проголосуют «за». В этом предположении был резон. Депутаты не захотят роспуска Думы. Даже у коммунистов кишка тонка. Одно дело готовиться к выборам из своих кабинетов, располагая мощным думским аппаратом, депутатскими привилегиями, компьютерами, ксероксами, автомашинами, бесплатными авиабилетами и телефонами, другое – в решающий момент оказаться на улице и начинать все с нуля.
Но депутаты весной уже дали слабину, когда после всех протестов и негодования с третьего раза проголосовали все-таки за Сергея Кириенко. Они боялись вновь проявить губительное отсутствие принципиальности, не хотели накануне возможных выборов позориться в глазах избирателей. Поэтому риск третьего отказа был велик.
В ответ на роспуск Думы депутаты могли начать процедуру импичмента, и тогда страна попала бы в ужасающее положение, когда исполнительная и законодательная ветви власти не признавали бы друг друга. Страна стала бы неуправляемой. В Кремле на этот риск не решились. Это уже был не 1993 год. Борис Николаевич был слаб и болен.
Лидер фракции «Яблоко» Григорий Явлинский вдруг заявил с думской трибуны, что есть кандидатура, которая устроит все политические силы, это министр иностранных дел Евгений Максимович Примаков. Сначала предложение показалось очень странным: академика Примакова – в прошлом журналиста, директора академического института, советника Горбачева, начальника разведки – меньше всего можно было считать хозяйственником.
Но вот и аргументы в пользу Примакова: в партии не входит, к финансово-промышленным группировкам не принадлежит, в президенты баллотироваться не собирается, в прежних экономических реформах не участвовал, ни в чем дурном не замешан.
Явлинский разъяснил свою позицию:
– Евгений Максимович – это компромиссная фигура. Это не кандидат «Яблока». Мы с ним как с министром иностранных дел не во всем были согласны.
Депутаты подхватили эту идею. Примаков ни у кого не вызывал аллергии. Спокойный, основательный, надежный, он казался подходящей фигурой в момент острого кризиса. Более того, он нравился не только политикам, но и значительной части общества.
Президент Ельцин пригласил Примакова на дачу:
– Евгений Максимович, вы меня знаете, я вас знаю… Вы – единственный на данный момент кандидат, который всех устраивает.