23 главных разведчика России

Млечин Леонид Михайлович

«Я занимался Виталием Сергеевичем Юрченко, – вспоминал генерал Буданов. – Это был самый сложный период. Я то знал, что это предатель, а здесь разыгрывалась определенная игра, и ощущение собственной беспомощности было очень сильным. Правда, попутно мы решили одну проблему. Нам нужно было отозвать в Москву одного человека, но так, чтобы он ничего не заподозрил. Так мы оказали ему доверие – ввели в состав группы, которая доставила Юрченко в Москву».

Генерал Буданов имел в виду подполковника Валерия Федоровича Мартынова, который в вашингтонской резидентуре работал по научно-технической линии, а по прикрытию был атташе по вопросам культуры. Научно-техническая

разведка – очень престижное направление, но добиться успеха непросто. Считается, что он попал в ловушку, расставленную ФБР. Ему подсунули двойного агента, вербовку которого сочли большим успехом. В обмен Мартынов стал давать информацию американцам – о ситуации в резидентуре, о вербовочных планах. Коллеги считают, что он работал не ради денег, а ради карьеры. Он получил орден Красной звезды и повышение. А тут сотрудник ЦРУ Олдрич Эймс предложил свои услуги советской разведке. И сразу назвал имя Мартынова как агента ФБР, боясь, что тот может его выдать американцам. Судьба подполковника Мартынова была решена…

Вот в такие дьявольские игры постоянно играла разведка. И такой род занятий много говорит о людях, которые посвятили свою жизнь разведке. Она вербовала агентов в спецслужбах противника, чтобы узнать, кто является предателем в собственных рядах.

30 декабря 1974 года генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев принял Андропова вместе с Крючковым. Это были смотрины. Андропов внес в ЦК предложение назначить Владимира Александровича Крючкова начальником первого главного управления и одновременно заместителем председателя КГБ.

«Перед беседой Юрий Владимирович предупредил меня, чтобы я не очень удивлялся, если генсек покажется мне не в форме, – вспоминал Крючков, – главное, мол, говорить погромче и не переспрашивать, если что трудно будет разобрать в его словах. Так что в Кремль я прибыл уже подготовленным, но то, что я увидел, превзошло все мои ожидания.

За столом сидел совершенно больной человек, который с большим трудом поднялся, чтобы поздороваться со мной, и долго не мог отдышаться, когда после этого буквально рухнул опять в кресло».

Именно в 1974 году Брежнев сильно сдал. Андропов громким голосом представил Крючкова. Леонид Ильич еле выдавил из себя:

– Что ж, будем решать.

Крючков произнес положенные в таких случаях слова. Прощаясь, Леонид Ильич обнял его и почему-то прослезился… Андропов собрал руководящий состав первого главка и официально представил им нового начальника.

Начальнику разведки по штату полагались несколько заместителей, из них два первых. В первом главке помимо Крючкова был еще один первый заместитель – Борис Семенович Иванов, бывший резидент в Нью-Иорке, умелый и решительный профессионал, которого коллеги весьма уважали и прочили в начальники разведки. Молодого офицера Иванова из вологодского управления когда-то приметил Евгений Питовранов и взял в центральный аппарат контрразведки. Когда Питовранов начале 1953 года перешел в разведку, то взял к себе Бориса Иванова. Тот руководил важнейшим, американским, отделом.

Но Андропов по понятным причинам предпочел видеть на этом посту своего недавнего помощника. Бориса Иванова в марте 1979 года отправили руководителем представительства КГБ в Афганистане. Он покинул Кабул только в 1983 году. В разведку его не вернули, назначили руководителем группы консультантов при председателе КГБ. Осенью 1987 года отправили на пенсию.

Заместителем руководителя разведки в 1968 году назначили Бориса Александровича Соломатина, бывшего

резидента в Вашингтоне. При нем в 1967 году был завербован американский военный моряк Джон Уокер-младший. Это была большая удача, Уокер работал на КГБ восемнадцать лет и поставил на службу советской разведке всю свою семью.

Успешную деятельность Бориса Соломатина высоко ценили в первом главном управлении. Ходили слухи, что его первоначально намечали в преемники Сахаровскому. Но в 1971 году в первый главк пришел Крючков, а Соломатина отправили резидентом в Нью-Иорк. Его вернули в 1975 году, когда Крючков уже руководил разведкой. Говорят, что генерал-майор Соломатин злоупотреблял горячительными напитками. Об этом доброжелатели уведомили Андропова, который ему симпатизировал и однажды назвал Соломатина «классиком разведки». Но… Бориса Александровича перевели из разведки в действующий резерв КГБ.

Бывший руководитель разведки ГДР генерал-полковник Маркус Вольф считает, что назначение Крючкова было логичным, но не очень мудрым. Крючкову не хватало не столько професионального опыта, сколько глубины понимания происходящего в мире. Да и по натуре он не был лидером, считает генерал Маркус Вольф. В роли доверенного помощника Андропова Владимир Александрович был на месте. А без указаний своего наставника грамотный и работящий «номер два» терялся.

Когда Маркус Вольф приезжал в Москву, Крючков всегда уводил его в комнату отдыха, наливал большую порцию виски со льдом и говорил:

– Ну, рассказывай, что происходит.

Других гостей Крючков угощал чаем или кофе. Он из тех, кто мягко стелит…

Юрий Михайлович Солоницын семь лет был начальником секретариата Крючкова в разведке. Вообще то Юрий Солоницын должен был поехать собственным корреспондентом «Нового времени» в Лондон и, пока шло оформление, сидел в нашей редакции. Живой и симпатичный человек, он вызывал симпатию. Но поехать в Лондон ему не удалось. Крючков вернул его в центральный аппарат. Через много лет Юрий Михайлович рассказывал:

– Мы встречались каждый день, включая субботу, я приезжал к нему на дачу. Он неординарный человек. Умный, начитанный, эрудированный. Многие говорили, что он партаппаратчик, того-сего не знает. Но начальник разведки – это же не оперуполномоченный, это политическая должность. Впрочем, я знаю случаи, когда он мог и сломать человека в вербовочном плане…

Крючков – исключительно трудолюбивый человек. К примеру, готовили ему выступление. В разведке мощные аналитические службы. Собрали команду, она подготовила текст. Он прочитал, вроде замечаний нет, потом слушаешь выступление – совсем по-другому говорит. Значит, сам переписал. Он человек, который думал только о работе. Приезжаешь в дачный поселок разведки. Кто-то в домино играет, кто-то в карты… Он не играл даже в шахматы. Наверное, умел, но не играл никогда.

По характеру, конечно, сложный. Нелегко с ним было работать. Немного капризный, обидчивый, но не злопамятный. Сухость внешняя, она многих пугала. Может быть, это служба заставила быть излишне сухим, и он таким остался.

Были люди, которые с большим жизненным опытом при нем чувствовали себя неуверенно. В его приемной можно было увидеть генерала, резидента в крупной стране, у которого голос дрожит – боится к нему в кабинет зайти… В нем было что-то такое… сталинское. Не в действиях, а в манере беседовать. Не каждый выдерживал его взгляд. Может быть, работа накладывала свой отпечаток. Я видел его в других ситуациях, когда он был мягок, прост, умел угостить, сам разливал…