25-я рага

Кадаш Константин

[чтение в темноте viii: политика и начала анализа]

дни недели складываются в поколения;навязчивая глоссолалия —как способ преобразованияинформации в кинетическую энергию…быть может, именно поэтомуземля продолжает вращаться,солнце – сгорать,космос – кипетьв точке отрыва.сегрегация по признаку тела,констатации срыва.Марксу

определенно стоило бы родиться женщиной,в нем столько теплоты и смирения,что хватило бы на поэмуи на то, чтобы наполнить молокомвсе-все твои кисельные берега, дружочек.все еще душно и ломко —болезнь становления голоса,отравляющего тело пубертатным ядом.ассоциацииюных социалистовосновывают тоталитарные секты,повернутые на совокуплении,искуплении,преображенный танатос,расщепляет атом единоверия,вовлеченности окись порождает приступы недовериянесвоевременной схоластикеи одержимости потребления,наводящей мосты и подводящей основыпод благоустроенность яблоневых садовна африканской равнинев годину лютых дождейи зацикленности мирана полюсах.быстрее, громче,нам необходимоспешить,восток, запад,север без признаков юга,прочие,пока не пришли все те, тонкокостные,с обратной стороныс лицами бабочек,и не пожрали друг друга.

[погребальный поезд хайле селласие]

я иду по следу твоего погребального поезда, хайле селласие,выжженному ровной колеей в потрескавшейся земле Вавилона,где, как известно, пустыня, слишком большая для сорока языков сорока племен исорока поколений без памяти; я вырываю твой труп, памятный,удостовериться в подлинности твоих девяти имён.в этом мире наперечет нелжи, стократ больше обмана и падали,сами склоняем которые по сорок раз на днюна уровне сердца, хайле, люблюли, ненавижу, статика смысла и право выбораиз ста жизнесмертей единственной – благо, и я поютако самой последней.

[благоволительницы]

карликовые толстосумы Европы, верные завету Фрейдаштурмуют ковчег, укрытый царицей Савскойгде-то в песках Эфиопии южнее Аксумы,если верить пересказам Кебра Нагастдля октябрят,тысячекрат-но размноженным на дармовойбумаге, вперемешку с эфиром,зефиром,

мелками, мотыльками,спаленными дотла солнцем твоим любви пьюДжа безмятежность,сидя на нижних ветвяхвяза – долгой дорогой роста связан,из неусыпного детства к потешному сраму пою,дурак, зрелости песню злуюв день твоего покояипоминовения ушедших от конвоябхикшу-беглецов высмотренных до беспамятства,каменеющих между плато путорана и магнитным полемна куцей качели себяимения, цели,не выбирающей средства.

[ребусы]

Аллах керим(…и тогда пески и камни ДанакильСтановятся словами, наползающими друг на друга…Поэма, записывающая себя сама от твоих запястий,Где, глубоко под кожей, снуют проказливые эльфыКайфа, томные феи горячки. Слова,Умещающиеся в тот смысл, который ты лично склеилИз лепестков и глины, забившейся в трещины мира,Никогда не принадлежавшего тебе целиком,Но оставлявшего свои алые маркеры на полях твоихМногочисленных имён и жизнейВ мгновения опасной близости к смерти иК женщине, вестнице бессилия, которой ты грезил,Опаленный солнцем, выискивая тени.В часы, когда «кровавые шприцы ночи»Яды безмолвия вводили в вену,Пустыня оставалась равнодушной…)

[карманная рага дождя]

есть определенная вольность в рассчитанном режиме перемещения по карте мира,лишенной меры, объятой войной, рвотными массами, массовымиактами толерантности и футболом, сводящими воедино звенья цепи,сплетенные из незацветших одуванчиков для грезящих девальвациейостолопов и девственников. конечно, ты также можешь считать все это профанациейбессознательного, но, сцеживая алкоголем куцую мысль о всемирном потопе,я все еще мокну под непрекращающимся дождем здесь, на площадисвободы (освобожден условно), дешифруя тайный язык водыи болтая босыми ногами над отраженным в луже не то Багдадом, не тоСан-Паулу, как известно, страдающими сомнительной склонностью к скоропостижнойи разномастным бандейрантством, которому все еще нужные, если не рабы,то верные послушатели, с их постоянством в ручном труде и большой жратве.подступающее время жатвы пока что робкоотстукивает с изнанки очередного большого сердца —тук-тук так гулко, словно в полый ящик…впрочем, если верить страницам не то библии, не то Кебра-Нагаст,у нас остаются все шансы успеть на последний поезд_без_пассажиров, но,

Конец ознакомительного фрагмента.