28 июля
Шрифт:
Про Титаник говорили все больше и больше, описывая все его будущие характеристики. Люди, имеющие толстый кошелек и проживающие в Лутоне, а таких было очень мало, мечтали купить билет в первый класс и отправиться в Новый свет – в США.
И в этом развивающемся мире война?
От миссис Фергюсон пришло письмо в начале августа, где сообщалось, что она счастливица обладательница электрического освещения. В этом письме она передавала приветствие от Эдварда для Роузмари, и девушка решила воспользоваться этим для личного письма для Эдварда. В нем она честно призналась, что ей не хватает юноши в родном поместье, без него ужасно одиноко и совершенно нечем
Ответ пришёл скоро. В нем Эдвард рассказал, что в Лондоне все спокойно, и война не наступит в этом году. Сообщил, что свадьба все-таки расторгнута, так как в очередной раз, когда Вайолет была у них в гостях, он прямо ей так и сказал, что любит другую. Поделился, что в Лондоне уже почти везде электрическое освещение, и он пишет ей это письмо в свете настольной лампы. И сказал, что обязательно приедет в начале осени вместе со своими родителями, пообещав лампу в подарок.
Так начался регулярный обмен письмами с Эдвардом. Днём Роуз гуляла с Энн, иногда с ней же выпивая чая и вышивая или играя в карты или шахматы. Вечером Роуз читала в одиночестве в свете свечи, с улыбкой вспоминая, что Эдвард намерен подарить ей лампу.
Лето вышло достаточно тёплым. Температура не опускалась ниже двадцати градусов, даже когда за окном шёл дождь, но и аномальной жары не наблюдалось. Должна была прийти осень, и Роузмари ждала приезда Эдварда с его семьёй.
Третьего сентября всей семьей они вышли на улицу, когда автомобиль мистера Фергюсона был вдали еще маленькой черной точкой. Из Лондона мистер Фергюсон привез новое модное веяние – курительная комната. Мистер Фёрт и мистер Фергюсон исчезали в ней каждый раз после обеда, но Эдвард оставался с Роузмари. Специально для курения была переделана небольшая библиотека, окна которой выходили на поле. Миссис Фёрт даже пожертвовала для благоустройства комнаты двумя обрезами бархатной ткани, так как занавески в комнате обязаны были быть из бархата.
– Да, отец вычитал это в какой-то газете, курение табака сейчас в моде, – говорил Эдвард, когда они шли с Роуз по коридору первого этажа.
– Отец пахнет очень неприятно, когда выходит оттуда, да и обычно пьян, – ответила Роузмари.
– Конечно, они там пьют, бренди, – ответил юноша.
– Откуда Вы это знаете? Я заметила, что Вы не ходите в курительную комнату.
– Я был там пару раз, но я не нахожу курение табака чем-то занимательным, – ответил ей Эдвард.
– Я рада, что Вы приехали, Эдвард. Здесь без Вас было ужасно тоскливо.
– Я тоже рад, что приехал. Мне всегда было интересно увидеть Ваши родные места. Лутон симпатичный городок.
– Но он все равно не такой, как Лондон, – Роузмари слегка покачала головой.
– Вам понравился Лондон?
– Да, – Роуз кивнула, – прекрасный город, наверное, я хотела бы там жить.
– Может Вам повезет, Роузмари, и Вы будете жить именно там, – ответил ей юноша.
– Как прошло Ваше лето?
– Я Вам писал, – Эдвард пожал плечами, – я помогаю отцу в бюро, в конце концов, оно достанется именно мне, но не думаю, что хочу заниматься этим. Продам его и займусь чем-то более приятным. Каждый день лета я провел там, даже ни разу не свиделся с друзьями.
– Кавалеристы? – уточнила Роузмари.
– Да, именно они, поэтому Лешека я не смог увидеть. Надеюсь, он не сильно горевал после Вашего отказа.
– Вы за него переживаете? –
– Немного есть, но я не буду что-либо говорить, дабы не разбудить в Вас чувство вины. Он сам виноват, наивно поверил, что такая как Вы полюбит его.
– Такая как я?
– Да, такая потрясающая девушка.
– Вы мне льстите, Эдвард, – Роузмари засмеялась, – я верю, что подобные вещи мог говорить мистер Домбровский, ослепленный нежными чувствами, но Вы-то? Нет, Вы так не думаете.
Юноша в ответ промолчал, и Роуз почувствовала себя уязвленной. Они прошли дальше по коридору и оказались в уже пустой столовой, ярко освещенной осенним солнцем. Девушка прошла к окну и присела на подушку на подоконнике, наблюдая, как Эдвард осматривает картины.
– Здесь мало что интересного, – заговорила Роуз, – в нашем поместье совершенно нечем заняться, но я знаю, что сегодня вечером в Лутоне танцы.
– Бал? – спросил Эдвард, оборачиваясь через плечо. – Вы идете?
– Мы с моей подругой Энн договорились там присутствовать, с нами идут наши матери, – ответила Роуз, – хотели бы Вы, Эдвард, пойти с нами?
– И Вы познакомите меня с прелестными жительницами Лутона? – спросил юноша, подходя к ней ближе.
– Не знаю, как со всеми, но с Энн познакомлю точно.
Энн Шарп была ниже Роуз почти на целую голову, пусть была старше почти на год. Она была очаровательной блондинкой, которой почему-то природа дала карие глаза. Кожа у нее была с легкой смуглостью, а руки настолько миниатюрны, что, глядя на них можно было с уверенностью сказать, что они детские. Отец Энн занимался ремонтом обуви, а ее мать продавала домашний хлеб на улице возле их дома. Энн была самой обычной крестьянской девушкой, надеющейся, что в один прекрасный день она выйдет замуж за дворянина. Она ходила в скромных платьях в отличии от Роуз, у нее не было личных зонтов, которыми она могла бы укрываться от солнца, дождя или снега, потому к сентябрю на лице ее образовался неравномерный сильный загар, из-за чего она выглядела так, словно перепачкалась в огороде.
Миссис Шарп (мать Энн) была рыжей женщиной с карими глазами, чье лицо было полностью усыпано веснушками. Руки были грубыми, крупными, и сама женщина была полной, тучной. Одежда ее была скромной. Но при этом она была очень общительной и приятной женщиной, к которой всегда можно было обратиться.
В тот вечер, они все встретились возле необходимого места, и Роузмари, как и обещала познакомила Эдварда с Энн. Девушка сначала растерялась, забыла, как делать реверанс, но все же взяла себя в руки и ответила Эдварду на знакомство. Сегодня Энн была в скромном желтом платье, которое ей было великовато, а шляпу она надела не ровно, отчего прическа измялась и спутанные волосы торчали у ее правого уха.
Они прошли внутрь. Там уже все танцевали. Люди пили и знакомились, и, как и хотела Роузмари, Эдвард пригласил Энн на танец. Сама Роуз расположилась на скамье у стены и смотрела как ее друзья танцуют.
Почему-то вдруг Роузмари поймала себя на мысли, что не хотела бы, чтоб Эдвард полюбил Энн. Эта мысль была настолько внезапной и болезненной, что девушка поднялась на ноги. Ей хотелось срочно с кем-нибудь потанцевать.
Удостоверившись, что миссис Фёрт и миссис Шарп не скучают, завязав диалог, Роузмари приняла приглашение на танец, и уже очень скоро она кружила по залу в танце, даже не обращая внимания, кто ее партнёр. Теперь думать она могла только о болезненном ощущении внутри, которое возникало, когда танцующая пара Эдварда и Энн попадала в поле ее зрения.