3+1=...
Шрифт:
Марине хотелось одновременно разных, противоположных вещей. Схватить его за плечи. Трясти. Орать. Или обнять. Гладить по голове. Шептать что-то.
Последнее победило.
Она положила руку на его плечо. Погладила — сначала робко, потом уверенней. Затем шея, затылок.
— Все хорошо. Все уже хорошо, Андрей. Хочешь, я сделаю тебе чаю?
Он издал звук — что-то между рыком, хрипом и стоном. А потом развернулся вместе со стулом, обхватил Марину двумя руками и прижался лбом к ее животу.
Марина замерла. Словно оцепенела. Только рука
— Не оставляй меня, Мариша. Пожалуйста, не оставляй меня.
Теперь всхлипнула она. Пальцы сами собой вверх-вниз, ероша короткие волосы.
— Я знаю, что накосячил. Что сказал не то и дрянь. Не сказал нужного. Но… — его руки скользнули по ее спине, прижимая крепче. — Но я не могу без тебя. И… — Андрей повернул голову. И теперь его губы шептали прямо ей в живот. — И без тебя не могу. То, что батя твой дурак, еще не значит, что он тебя не любит. А ты, может, мозгами в мать уродишься. Я надеюсь.
В этот раз всхлип получился громкий. И накатила какая-то совсем неконтролируемая дрожь. Андрей резко разжал руки, встал. И теперь его руки скользили по ее затылку, шее, а сам он приговаривал.
— Все хорошо. Все хорошо, милая моя. Ты только не плачь, я очень тебя прошу.
Марина прижималась к плечу Андрея щекой и изо всех сил пыталась выполнить его просьбу. А он ей в этом нисколько не помогал. Обняв ее крепче, Андрей начал чуть покачиваться.
— Знаешь, я вспомнил слова этой песни.
— Какой?
— Про ля-ля-ля-Марину, — его рука прошлась по ее спине от шеи до поясницы. — Я люблю тебя Марина… м-м-м-м-м… Все сильней день ото дня… Без твоей любви, Марина… м-м-м-м-м… Этот мир не для меня.
Она повозилась, вытирая слезы о плечо в темно-бордовой футболке.
— Надо же. Даже не сфальшивил ни разу. А я другую песню вспомнила.
— Какую?
Марина крепче прижалась щекой к родному плечу.
— Привет, Андрей.
— Эмн. Привет.
— Привет, Андрей.
— Слушай, я же уже поздоровался.
— Привет, Андрей.
— Мариш, ты чего?
— Ну, где ты был?
— Так я же тебе рассказывал — на площадке был.
— Ну, обними меня скорей.
Он замер. Потом коротко усмехнулся и прижался губами к ее уху.
— Ты кошмарно поешь. Надеюсь, дочь унаследует мой слух и чувство ритма.
— Сына тебе рожу. Назло. Будешь троих пацанов воспитывать.
И они замерли уже оба. Пытаясь осознать себя обоих в уже совсем новой реальности.
— Андрей…
— М?
— Тебе надо еще какую-нибудь песню вспомнить.
— На тему?
— На свадебную тему.
Он помолчал.
— Ноль идей. Не знаю ни одной песни про свадьбу. Подскажешь?
— Сам давай.
Его губы принялись неспешно двигаться от уха к виску, потом скуле.
— Второй раз женюсь — и снова по залету.
— «С» — стабильность.
— Это про меня, да.
А потом он все же отстранился — так, чтобы они смотрели друг другу в глаза.
— Ну что, а теперь давай серьезно и своими словами.
—
А вот у Марины не получается быть серьезной. Ей хочется снова прижиматься щекой к плечу в темно-бордовой футболке и счастливо улыбаться. Кивать согласно и шептать:
— И я тебя люблю.
— Дочь мне родишь?
— А это не от меня зависит.
— А от кого?! — в голосе Андрея вполне искреннее удивление.
— Знаешь, как говорят, девочки — работа ювелирная, мальчики — топорная. Если ты старался, значит, будет дочь.
Андрей мягко смеется, прижимаясь щекой к щеке.
— Я очень старался.
К тому моменту, когда от бабушки с дедушкой вернулись Демьян с Касьяном, Андрей разгреб все основные последствия ЧП на стройке, поскандалил и помирился с Ириной Павловной, заменил кран и переделал план производства работ. Марина же перебралась в дом Андрея — по крайней мере, большую часть личных вещей перевезла, оставив у себя дома то, что необходимо ей для работы.
Она немного переживала в тот субботний день, когда отец Андрея должен был привезти Дему и Касю, хотя старалась этого не показывать. Андрей и так то и дело демонстрировал все признаки гипер-опеки, подрываясь на каждый ее чих. Даже пытался лишить ее интима, за что был подвергнут грязному домогательству — Марина даже не подозревала, что на такое способна. Ну а чего он — даже доктор разрешила, а Андрей Евгеньевич отмораживается от исполнения супружеского долга. В итоге, близость была такой томительной и сладкой, а Андрей потом, после, нашептал Марине столько нежностей на ухо, что довел ее до слез. А наутро утверждал, что не помнит, что именно говорил, и что такого больше не повторится. Наврал. Повторил. Но умение в контрасты никуда не делось.
И все же знакомство с родителями — это особое событие. Хотя они оба уже совсем взрослые люди, получить одобрение от родителей своего избранника все равно хочется. Андрей вот всерьез готовился к встрече с будущим тестем, ворча: «Предупреждать надо было, что у тебя батя — подполковник!».
А у Марины знакомство прошло гладко, просто глаже не придумать. Когда Дема с Касей кинулись к ней обниматься, когда они наобнимались вдоволь, и Марина обернулась к родителям Андрея, слова уже были не нужны. Все шестеро человек — четверо взрослых и двое детей — все понимали и так.
И покатилась совсем другая жизнь, другой дом, другой быт, где двое взрослых, две детей. И подрастает еще одна жизнь.
У нее екнуло и заныло сердце. Да что могло случиться?! На кухне скандалили так, что никто не заметил ее прихода. Андрей басом, Дема уже почти басом, и только у Каси голос пока еще звонкий, детский.
— Я дома! — громко крикнула Марина. Звуки скандала смолкли.
Все трое Лопатиных вид имели виноватый и, одновременно, упрямый. Андрей предупреждающе зыркнул на сыновей, Демьян демонстративно кивнул младшему брату.