30 лет в ОГПУ-НКВД-МВД: от оперуполномоченного до заместителя министра

Богданов Юрий Николаевич

Вместе с тем, сопоставляя представлявшиеся разоблачителемматериалы с реально происходившими событиями тех лет, завеса над которыми ныне приоткрылась, невольно приходишь к несколько иному выводу. На наш взгляд, Хрущёв, как и в случае с Берией, дал достаточно тенденциозную собственную оценку массовых репрессий, не вскрыв их существа, но оставив лично для себя вполне удобную нишу, чтобы остаться чистым.

Назревавшие в советском обществе определённые демократические преобразования рано или поздно привели бы к тому, что тёмные

страницы историинашей многострадальной Родины получили бы огласку и освещение.Но кто бы и как, в каком ракурсе это сделал, оставалось только гадать. К нынешнему главе партии и государства могли в таком случае возникнуть совершенно обоснованные претензии. Поэтому Хрущёв решил сам взять быка за рога и, нанеся упреждающий удар, направить данный вопрос в нужное ему русло. Восходивший к вершине власти партийный вождь не стал дожидаться,чтобы ему самому предъявили претензии в причастности к тёмному прошлому и нынешней некомпетентностив управлении огромной страной (чего нам за 10 лет его правления пришлось вдосталь нахлебаться), а сам резко пошёл в атаку, навязав обществу собственную трактовку вопроса.

Представив себя благородным борцом с культом личности Сталина,Хрущёв огласил столько умопомрачительногоматериала, в том числе и не соответствовавшего действительности, что люди, поражённые услышанным,занялись разработкой открывшейся им животрепещущей темы, совершенно позабыв спросить «у главного разоблачителя о его собственной роли» в творившемся (и, кстати сказать, продолжавшем тогда твориться) произволе. Ради объективности при анализе информации опираться надо не на слова, а на дела Хрущёва.

Историки отмечают, что Никита Сергеевич в своей секретной речи «пытался ограничить по возможности круг разоблачённых преступлений лишь уничтожением партийной элиты и её наиболее известных представителей», ни слова не сказав о причинах [Л.48]. За счёт этого приёма ему удалось дезавуировать свою неприглядную роль. Совершенно не ставя своей целью скрупулёзное исследование всех нестыковок между словами в обличительном докладе и реальными делами Хрущёва, рассмотрим для примера лишь два момента — о депортации народови о фальсификации истории.

Историки пишут, что Хрущёв «выразил своё возмущение» массовой депортацией во время войны карачаевцев, балкарцев и калмыков и назвал это выселение «грубым попранием политики советского государства». Однако он ни словом не обмолвился о судьбе наиболее многочисленных из выселенных народов — немцев, чеченцев, ингушей и крымских татар, не упомянул ни о месхах, ни об армянах, а также о депортированных в порядке классовой борьбыприбалтах, жителях Западной Украины и Западной Белоруссии, Молдавии и Буковины. Ясно, что к насильственному переселению части народов, о которых докладчик «забыл»упомянуть, он сам имел непосредственное отношение.О крымских татарах Хрущёв умолчал потому, что только недавно самостийно совершил вопиющий произвол: подарил Крым Украине.

Ещё «Хрущёв рассказал о систематической фальсификации истории, проводившейся Сталиным самим и по его указанию». Придя к единоличной власти, автор развитого социализмасам

занялся таким же неблаговидным делом. Чего стоит хотя бы история Великой Отечественной войны против гитлеровской Германии, переписанная в угоду новоявленному полководцус восхвалениями военного таланта генерал-лейтенанта Хрущёва?

Для того чтобы иметь возможность беспрепятственно давать собственную трактовку событий, Хрущёву необходимо было освободиться от всех своих прежних соратников, тем более что они высказывали недовольство его непредсказуемойполитикой.

Глава 37. Компромат

В 1956 году начался активный сбор компрометирующего материала с целью дискредитации замминистра внутренних дел РСФСР Богданова. Являлось ли это инициативой подпольного обкома, возглавлявшегося Андриановым или было задано из иной, более высокой инстанции, документально сейчас доказать трудно. Такие указания обычно отдавались устно. Но то, что материалы подбирались целенаправленно, легко установить хотя бы из текста сопроводительных писем и объяснительных записок свидетелей, которые мы далее приведём.

В конце лета 1956 года (даты на документе нет) председатель Ленинградского областного суда С. Самарин направил секретарю своего обкома партии Ф.Р. Козлову «Справку по делу, расследованному райотделом НКВД Лужского района в 1937 году и прекращённому производством Президиумом Областного суда». В документе говорилось о том, что в августе месяце 1937 года Лужским РО НКВД было возбуждено уголовное дело, по которому постановлением особой тройки УНКВД ЛО от 11 октября 1937 года из девяти арестованных двое, М.Х. Михайлова и А.И. Посина, приговорили к расстрелу, а остальных семерых, Ф.Ф. Волкова, Н.И. Константинова, А.Г. Щербакова, И.С. Устинова, И.Д. Дементьева, В.С. Фёдорова и Я.М. Матвеева, — к 10 годам заключения в ИТЛ каждого.

«Всем вышеуказанным лицам, — говорилось далее в справке, — было предъявлено обвинение в том, что, проживая в деревне Пола Лужского района, они организовали контрреволюционную группу и под видом отправления религиозного обряда проводили контрреволюционную агитацию, направленную против мероприятий советской власти в области колхозного строительства, распространяли провокационные слухи по адресу Советского правительства и ВКП(б). Обвинение всех этих лиц основано на показаниях свидетелей: Кириллова, Ефимова, Голубева, Никифорова и Тимофеева, данных ими в 1937 году» [А. 10].

В главе 12 нами приводилось составленное на основании документов описание уголовного дела «О выявленной контрреволюционной группировке в деревне Смерди» (а не Пола) Лужского района, участниками которой были Ф.Ф. Волков, И.Д. Дементьев, И.С. Устинов, Я.М. Матвеев, а также П.Ф. Волков, сын первого из обвиняемых. Среди них М.Х. Михайлов, А.И. Посин, Н.И. Константинов и А.Г. Щербаков указаны не были. В качестве свидетелей по этому делу выступали колхозники Филатов, Плишин, Матвеев. Следствие вёл оперуполномоченный Лужского райотделения А.И. Варицев. Вполне возможно, что при подготовке этого дела к докладу на тройке его объединили с другим делом, возбуждённым против односельчан — служителей культа священника М.Х. Михайлова и дьякона А.И. Посина, присовокупив к ним сторожа детсада Н.И. Константинова, колхозников А.Г. Щербакова и В.В. Фёдорова. При этом делу придали религиозно-политическую окраску, хотя при расследовании дела группы Ф.Ф. Волкова ни о каких обрядах, под видом которых проводилась контрреволюционная агитация, не говорилось.