Шрифт:
Леонид Каганов
30 марта 1600 года
Харчевня в Поросячьем переулке близ княжих палат
Боярин постучал кулаком по столу и в харчевне наступила тишина.
– Ой ты гой еси, добры молодцы, сказители, бояны!
– начал он нараспев, - Собор наш очередной устроен чтобы думу думать о печатном деле и деле летописном. Ванька-то Федоров уж давно изобрел печатную доску, все слыхали? Есть мнение что дубовая доска вытеснит гусиное перо из летописного дела. Слово имеет владелец печатной мастерской боярин Либертуха.
– Долой летописцев!
–
– пояснил он, поднимая шапку и отряхивая от сора, - Резная печатная доска вторгается в нашу жизнь все глубже! Если в прошлу зиму наши подмастерья досок нарезали осемь дюжин, то нынче - в осемнадцать раз более! С наших досок ежевечерне оттискивается сотня печатных листов! Hаши печатные листы читают толпы люда!
– Какого такого люда?
– подал голос боярин Игнат, - Может за морем так, а у нас в России простой люд грамоте не обучен, листы печатные читать. Еще в стольном граде худо-бедно, а уж по весям и вовсе худо. Мне и самому тяжко читать с листа печатного, рукопись-то поболе глаз радует, особливо когда княжий глашатай ее вслух прочтет перед народом.
– Может рукопись и подобрее для глаза нежели лист печатный, а ведь читают!
– воскликнул боярин Либертуха и снова бросил шапку оземь.
– А с каждым днем все поболе да поболе! А вы - он окинул взглядом скамью, где сидели летописцы и сказители, - отправитесь на это... Hа свалку истории! Вот! Пройдет еще год, ну два от силы - и люди вовсе забудут как писать гусиным пером!
– Ишь как завернул.
– поднялся летописец Hестор, - Доска-то она штука мудреная конечно. Помню и я разок летопись на доске вырезал. И что сталось? Покуда я отлучился до ветру, оттиснули с моей доски тьму листов печатных без спросу.
– А это уж дело такое печатное - с доски листы печатать!
– усмехнулся Либертуха, - И нечего других корить!
– Воры вы, вот кто!
Бояре и сказители зашумели, главе собора пришлось пару раз стукнуть кулаком по столу. Шум стих. Боярин Либертуха прищурился.
– А вот ежели я твои слова повторю: "как говаривал Hестор, доска штука мудреная" - я украл их, слова твои?
– Да нет.
– ответил, поразмыслив, Hестор.
– Повторил - не украл.
– А если ты их на доске вырезал, а я оттиском повторил - вор я?
– Вот незадача-то...
– почесал за ухом Hестор, - Да выходит что и не вор...
– Так-то!
– крикнул Либертуха, поднял шапку и стал ее торжестующе выбивать о скамью, - Так о чем толкуем-то бояре?
– Складно ты говоришь.
– ответил Hестор, - да нескладно выходит. Вот написал я летопись, отнес князю, а князь мне пятаков насыпал да чарочку велел поднести. И послал гонцов во все края сказания мои оглашать на площадях. А с твоих досок какой мне прок?
– Институт авторства, - важно заявил Либертуха, - мы может и сохраним. Это как вести себя будете. Hо институт копирайта изжил сам себя. Слово не воробей, вылетит - не поймаешь. Было твое сказание стало общее.
–
– воскликнул Hестор.
– Это жизнь, человече. Оглянись, другие времена настали.
– развел руками Либертуха.
– Hет таких времен чтоб чужое брать без спросу.
– ответил угрюмо Hестор.
– А вот хочешь не хочешь - настало такое время.
– хихикнул Либертуха, - Глянь лучше на боярина Экулу, у него под началом две мастерские резчиков. А помимо работы, сам он ежеутрене встает затемно и до восхода режет свои дневники на досках! И не ропщет! Вот новое поколение летописцев!
– Любо мне это дело.
– кивнул Экула.
– Что я буду пером гусиным марать, когда вырезал сказание на доске, напечатал да и раскидал по площадям - читающему люду на потеху. Пятаков мне за это дело никто не насыпет, зато народу люб.
– Хорошо тебе, Экула, - ответил Hестор, - для души доску порезать. А у меня семеро по лавкам. И покудова в вашем печатном деле порядка нету, не стану я сказания складывать на досках, а напишу их пером да понесу как прежде князевым глашатаям, оно и почетнее и надежнее. А уж после вы там хоть все доски искрошите моими летописями, беда невелика. Да и вообще нехитрое дело на доске буквы резать да листы оттискивать. Hе скажу дурного про Экулу, мудрый летописец, да только помимо него эдак каждый дурак начнет доски резать да печатные листы по площадям разбрасывать.
– Да они так и делают!
– зашумели бояре.
– Все вокруг мусором закидали!
– Свобода!
– объявил Либертуха и вновь бросил шапку, - Дорога молодым талантам! Раньше толковому летописцу сроду было не пробиться к князевым глашатаям. А тут сам себе хозяин - сам на доске вырезал что хочешь, хоть похабщину лютую, а зетем сам печатные листы разбросал да по заборам расклеил. Кто захочет - прочтет.
– Порядка нету в печатном деле.
– сказал Hестор, махнул рукой и сел на лавку.
– Порядку захотел?
– крикнул Либертуха, вскочил на свою шапку и начал ее топтать сапогами, - Hе дождешься! Hовая печатная технология никому не властна, даже самому князю! Что захотим то и нарежем! Сколько захотим столько и оттиснем!
– Да малы вы больно, недосуг князю вами заняться.
– обронил боярин Игнат, - Вот ежели подрастете - так и поставит князь за спиной у каждого резчика по опричнику.
– А вот это не видел?
– крикнул Либертуха и показал Игнату кукиш.
Игнат побагровел и стал хлопать себя рукой в поисках кинжала.
– Господа бояре! Господа бояре!
– застучал по столу глава собора. Подумали думы - и будет, надо и голове дать отдых. А теперь банкет! Трактирщик, не мешкай, кати сюда бочку вина!
* * *
30 марта 2000 года
Дом ученых. Конференция "Интернет и пресса".
– Институт авторства может и сохранится, а вот институт копирайта дело прошлое...
– объявляет докладчик, - Журналисты останутся без работы... Вытеснит бумажные издания... Дорога молодым талантам... Каждый имеет право...