300 спартанцев. Битва при Фермопилах
Шрифт:
После долгих смотрин и раздумий Булис решил взять в жены Галантиду, дочь знатного спартанца Диакторида. Галантиде было всего семнадцать лет. Свадьбу было решено сыграть сразу по окончании выборов эфоров.
Перед самыми выборами Диакторид и его родня приложили немало усилий, чтобы настроить граждан голосовать за Булиса, который решил добиваться для себя кресла эфора. Булис тайком раздавал персидское золото тем людям, в поддержке которых он особенно нуждался. Никто из знатных спартанцев не отказывался от подарков Булиса. Когда начались выборы, то Булис
С возвращением из Азии Сперхия работа Ксанфа над картиной сильно замедлилась, поскольку Дафна стала редко приходить позировать, а когда все же приходила, то никак не могла войти в образ скорбящей Деметры.
— Это никуда не годится, клянусь Зевсом! — жаловался тегеец Леотихиду. — Теперь Дафну просто не узнать! Она вся светится от счастья! Я говорю ей, сделай печальное лицо, милая, ведь по сюжету Деметра скорбит о потерянной дочери. Дафна же отвечает, что не может заставить себя быть печальной, так как ее любимый муж снова с нею. Я просто не знаю, что делать.
— Дафну легко понять, друг мой, — улыбнулся Леотихид. — Любовь для нее, как крылья для птицы. Дафна лишилась этих крыльев, когда Сперхий отправился к персидскому царю. С возвращением мужа Дафна вновь обрела свои крылья. Дафне надо дать время, чтобы она в полной мере осознала свою радость, насладилась ласками вновь обретенного мужа. Пусть ее рвущиеся наружу чувства улягутся.
— Что в это время делать мне? — спросил Ксанф.
— А ты, дружище, приступай к работе над другой картиной, на которой пусть будет изображена Афродита, встречающая Адониса, вернувшегося к ней из Аидова царства, — сказал Леотихид. — Чем не сюжет?
— Ты предлагаешь мне писать Афродиту с той же Дафны? — удивился Ксанф.
— Разве Дафна не прекрасна лицом и телом? — Леотихид взглянул на живописца. — Разве в нынешнем своем настроении она не годится для образа радостной Афродиты?
— Если Дафне сменить прическу и снять одежды, то она, пожалуй, подойдет для образа Афродиты. — Ксанф задумчиво погладил пальцами свою небольшую бородку. — Но сюжет с Афродитой мне никто не заказывал.
— Друг мой, те же коринфяне с радостью купят у тебя эту картину, едва увидят обнаженную Дафну в образе Афродиты, — уверенно проговорил Леотихид. — У тебя же божественный талант! Если коринфяне не купят эту картину, тогда я сам ее куплю. Не беспокойся, в накладе ты не останешься.
Ксанф слегка смутился:
— Я и так живу в твоем доме, Леотихид. Питаюсь за твоим столом, твои слуги обслуживают меня… Я не могу злоупотреблять твоим гостеприимством.
— Пустяки! — Леотихид небрежно махнул рукой. — Ты же мой друг. Ты мне совсем не в тягость, поверь.
— Сюжет с Афродитой мне, пожалуй, интересен, — медленно промолвил Ксанф, как бы размышляя вслух. — Вот только где взять юношу, похожего на Адониса? Адонис ведь был неземной красоты!
— Есть у меня на примете такой юноша! — Леотихид ободряюще подмигнул живописцу. — Сегодня вечером я познакомлю тебя
Леарх не смог скрыть своего самодовольства, когда Леотихид, придя к нему домой, стал уговаривать его стать натурщиком для Ксанфа, замыслившего написать картину с сюжетом из мифа об Афродите и Адонисе.
— Афродитой будет Дафна, это уже решено, — молвил Леотихид, слегка косясь на Астидамию, по лицу которой было видно, что ей не очень-то нравится эта затея. — А из тебя, Леарх, получится вылитый Адонис. Это будет совершенно бесподобная картина! В своем роде гимн Красоте! Соглашайся, Леарх!
Леарх медлил с ответом, ожидая, что скажет его властная мать.
Астидамия недовольно проворчала:
— Этот тегейский живописец помешан на слезливых и любвеобильных сюжетах. Почему бы Ксанфу не изобразить моего сына на картине не женоподобным Адонисом, а, скажем, в образе Ареса или Ахилла?
— Что ж, это неплохая мысль! — воскликнул Леотихид. — Я обязательно предложу Ксанфу создать картину, на которой Леарх будет представлен в образе бога войны.
Леотихид тут же принялся рассуждать о том, какой должна быть композиция этой картины, с каким оружием в руках должен быть представлен на ней Леарх, изображающий Ареса, какие доспехи должны быть на нем.
— Спутницей Ареса непременно должна быть Эрида, богиня раздора, которую лучше всего писать опять же с Дафны, — воодушевленно молвил Леотихид. — На Дафну нужно будет надеть шлем и облачить ее в военный плащ.
— Но тогда Дафна станет похожа на богиню Афину, — возразила Астидамия.
— А мы дадим ей в руку горящий факел, — живо нашелся Леотихид.
Горящий факел был атрибутом Ареса и Эриды.
В обсуждении будущей картины принял участие и Леарх, предложивший нарядить Дафну в короткий хитон, какие носят амазоники, тогда ее точно никто не примет за богиню Афину.
— Но в таком случае Дафну запросто могут принять за амазонку, — заметила Астидамия. — Ведь Арес вместе с амазонками сражался на стороне троянцев против Агамемнона и ахейцев. Об этом пишет Гомер в «Илиаде».
— Ну и пусть, — пожал плечами Леарх. — Образ воинственной амазонки будет Дафне очень даже к лицу!
— Прекрасная мысль! — обрадовался Леотихид. — Дафну нужно изобразить на этой картине именно в образе амазонки с луком и стрелой в руках. Ее воинственный облик замечательно дополнит мужественный образ Ареса в блестящем панцире.
Леотихид без труда убедил Ксанфа на время оставить замысел о создании картины «Афродита и Адонис», но приступить без промедления к работе над картиной «Арес и амазонка». Затем Леотихид представил художнику Леарха как будущего натурщика.
Осмотрев Леарха со всех сторон, Ксанф восхищенно произнес:
— Прекрасный материал! Дивный юноша! Настоящий Адонис!..
— Ты хотел сказать, вылитый Арес! — заметил живописцу Леотихид. — Сначала нужно создать картину «Арес и амазонка». Только после этого у тебя, друг мой, будет возможность заняться картиной «Афродита и Адонис».