32.01. Безумие хаоса

Брайт Владимир

Интерпретировав молчание своей спутницы как бесспорное согласие, я протянул руку к валяющейся неподалеку бутылке и сделал несколько быстрых жадных глотков.

После того как живительно-горячая волна прокатилась по пищеводу, я окончательно пришел в себя и спросил:

– А что это была за ерунда со сломанными стрелами и разбитыми сердцами? Ты же говорила, что мы будем играть в плюшевых мишек и в другие добрые игрушки. Никаких ужасов с вывороченными внутренностями и кровавыми пытками...

Молчание.

– Милая??? Милая, ты здесь???

Рука, отбросившая бутылку, потянулась во

внутренний карман и извлекла телефонную трубку.

– Милая, ты что, решила устроить розыгрыш? – В моем голосе еще не было паники, но уже звучала тревога. – Если ты шутишь, то, скажу откровенно, – это явный перебор. – Пальцы лихорадочно нажимали на бутафорские кнопки, но экран сотового телефона оставался пустым и безжизненным.

Испорченный кусок пластика с дешевой микросхемой внутри – вот и все, что предстало сейчас перед моим воспаленным взором.

– Милая, они что же, достали тебя?! – Я продолжал крепиться из последних сил, но это давалось с огромным трудом.

Ответом было все то же равнодушное молчание безнадежно сломанного механизма.

– Ми-ла-я!!! Ты что, умерла?! – Это уже был крик отчаяния. – И что же мне теперь без тебя делать?!!

На подавленное недавними ужасами сознание обрушилось понимание того факта, что эта никчемная консервная банка, состоявшая из миллиарда микросхем, несмотря на все свои минусы, была в некотором роде частью меня – осколком того мира, который остался в другом измерении. Единственным существом, с которым я мог просто поговорить и которое по-своему даже любил – любил, не переставая при этом ненавидеть.

Глаза невидяще смотрели в пространство, а в голове, словно испорченная пластинка, крутилась одна и та же навязчивая фраза: «Мы так и не стали партнерами... Мы так и не стали партнерами... Мы так и не стали партнерами... »

– Мы так и не стали партнерами... А жаль.

Отбросив в сторону пустую безжизненную оболочку не нужной теперь телефонной трубки, я взял бутылку и прикоснулся губами к холодной поверхности бесчувственного и равнодушного ко всему стекла.

«А жаль», – еще раз, но уже мысленно повторил я и, запрокинув голову, влил в себя остатки огненной жидкости, не решающей никаких проблем, но, по крайней мере, приносящей забвение хотя бы на некоторое время.

Хоровод цветных пятен закружился в диком танце перед неожиданно расфокусировавшимся взглядом, а затем, секунду, минуту, час или, быть может, целую вечность спустя, все поглотила мягкая бездна пустоты...

– Партнеры. Мы ведь партнеры, – смешно просопел себе под нос маленький плюшевый медвежонок, глядя на распятого на дверях мальчика, из тела которого торчало несколько десятков стальных зазубренных иголок.

Он на секунду остановился, как будто пытаясь угадать, что ожидает его впереди, а затем, отбросив в сторону ненужные сомнения, сделал решительный шаг вперед – навстречу убийственному ослепительному сиянию...

16

Зет сидел в мягком полумраке своего огромного кабинета, пытаясь собрать воедино беспорядочно разбегающиеся мысли. Он попытался сосредоточиться, приняв очередную таблетку, но даже чудодейственная химия не помогала. Всему есть предел, а доза психостимуляторов и так превысила допустимую

норму уже в два с лишним раза.

Отдых... Аналитику необходимо было отключить сознание на несколько часов, чтобы хоть частично восстановиться, прийти в себя. Но, как обычно и бывает в стрессовых ситуациях, времени не было. Круги безумия, пущенные по ткани мироздания после вторжения в эту реальность Чужого, продолжали распространяться, словно гигантское цунами, сметающее на своем пути все живое. И кто бы ни попадал в зону действия этого стихийного бедствия – его конец был предрешен. Он неизбежно умирал...

После того как секретарь Коррела сообщил, что его непосредственный начальник покончил с собой, вогнав в голову пулю из старого (времен войны двадцатилетней давности) пистолета, рухнул последний бастион, ограждающий контору Зета от безжалостной военной машины, вставшей на тропу священной войны с теми несчастными, кто посягнул на ее безопасность.

Рука, жившая отдельной от хозяина жизнью, продолжала водить ручкой по листу бумаги, но сам аналитик не обращал на это никакого внимания, пытаясь найти приемлемый выход из создавшейся патовой ситуации. Однако с какой стороны ни посмотри, получалось, что, лишившись Коррела, они потеряли ту несокрушимую силу, на которую всегда могли опереться, чтобы в случае опасности прикрыть неожиданно оголившиеся фланги. Генерал был исполином, готовым пронести на своей грубой, испещренной шрамами руке кудесника-Зета сквозь все преграды и препятствия прямиком к намеченной цели – благородной и возвышенной миссии по спасению мира.

Все наверняка произошло бы именно так, но, как ни печально это признавать, обычно благие дела совершаются не слишком чистыми руками, поэтому нет ничего удивительного в том, что сердце честного, но узко мыслящего гиганта не выдержало запредельных перегрузок этой грязной игры, остановившись в самый неподходящий момент.

Зет отвлекся от тяжелых раздумий, бросив взгляд на испещренную каракулями бумагу. Среди хаотичных линий и бессмысленных пересечений проглядывали очертания надписи, сделанной с особым нажимом.

«КОНЕЦ БЛИЗОК» вывела рука на бумаге, повинуясь требовательному приказу, шедшему из глубины сознания.

– Я и сам знаю, что конец уже близко, – невесело усмехнулся аналитик, обращаясь в пустоту сумрачного кабинета. – Только эта информация совершенно ничего не дает. Она ничтожна и бессмысленна, как и все остальное...

Он посидел еще минуту или две с пустыми, ничего не видящими глазами, погруженный в некое подобие транса, а затем резко поднялся со стула, на какое-то мгновение даже испытав приступ головокружения, с которым, впрочем, сумел быстро справиться.

– Полковника Фабела ко мне. – Голос человека, связавшегося по селектору внутренней связи с секретарем, ничем не выдавал усталости, тяжелым грузом сдавившей плечи его хозяина всего несколько минут назад.

План созрел в голове гениального аналитика, моментально вытеснив все сомнения и тревоги. В потухших было глазах вновь появились отблески того света, который всегда являлся отличительной чертой амбициозного юноши, давным-давно, не иначе как в прошлой жизни, поставившего перед собой цель покорить вершину мира...