33 желания
Шрифт:
Накидываю вязаный кардиган поверх платья, подхватываю со стола контейнер и выхожу на лестничную клетку. Звоню в дверь: один раз, второй, третий. Ответа нет. Смотрю на часы в телефоне. Может, спит уже? Хотя вроде восемь только.
На площадке прохладно и тихо. Воздух влажный и пахнет озоном, как перед грозой. Порой сквозь открытые окна подъезда с улицы доносятся рёв мотора автомобилей и людские голоса. А за соседской дверью вопит котяра. Истошно так. Ещё и дверь царапает когтями. Вспоминаю, как пару раз видела его, когда тот выбегал сквозь приоткрытую дверь. И чего разорался? Может, ушли и забыли покормить? Почему-то как-то совсем не к месту вспоминаю рассказ одного
Осторожно заглядываю внутрь. Кот проскальзывает в открытую брешь, но не уносится прочь, а вьется у ног, ластится. Я делаю несмелый шаг внутрь.
— Есть кто дома? Дядь Саш? — зову вполголоса, а у самой мурашки по коже от того, как темно и тихо в квартире.
Никто не отзывается. Меня с порога окутывает типичный до безобразия запах стариковского жилья. Переминаюсь с ноги на ногу на коврике у порога. Пытаюсь сориентироваться, найти выключатель в прихожей. Инстинктивно прижимаю одной рукой к груди контейнер, другой шарю по стене. Предчувствие чего-то скверного продолжает разрастаться внутри. Успокаиваю себя тем, что хозяин, возможно, просто, уходя, забыл запереть дверь. Надеюсь, что так оно и есть на самом деле. Я даже готова пережить момент неловкого объяснения того, как оказалась здесь.
Едва мне удаётся включить свет, котяра убегает на кухню. Рыжий полосатый хвост только и успевает мелькнуть в проёме. Смотрю ему вслед и не решаюсь идти дальше. Всё-таки дом чужой. Да, не заперто. Да, кот голодный. Но с какой стороны ни посмотри, а действия мои выглядят немножко незаконными. Вздыхаю тяжело и уже собираюсь повернуть назад, как вдруг замечаю то, от чего кровь стынет в жилах. В стекле старенького советского серванта у входа на кухню, я вижу отражение распластанной на полу человеческой фигуры. Машинально достаю телефон и не снимая тапок бегу на кухню. Отпинывая кота, склоняюсь над дядей Сашей. Он лежит желтовато-бледный бездыханный. Расстёгиваю верхнюю пуговицу фланелевой рубашки, пытаюсь нащупать пульс. Прислушаться к дыханию. Вроде живой.
Набираю сто двенадцать, объясняю ситуацию, диктую адрес. Пытаюсь унять дрожь в ладонях и сообразить, что делать дальше. Диспетчер сказала: «Ожидайте», а что ещё делать не сказала. Может, первую помощь оказать какую-то надо? Но я ведь не знаю, что с ним. Осматриваюсь в поисках каких-нибудь сердечных таблеток. Что, если он умрёт до приезда скорой? На глазах сами собой наворачиваются слёзы.
И я не знаю, кого мне жалко в этот момент больше: доброго старичка-соседа или саму себя, потому что на меня всё это свалилось. Знаю, что валить все жизненные неурядицы и обстоятельства в одну кучу такая себе идея. Но под действием эмоций логика отступает на второй план. Отползаю на коленях к стене и прислоняюсь к ней совершенно без сил. Голодный котейка беспокойно трется рядом, мурчит. Мяукает сдержанно, будто понимает всю трагичность момента. Глажу его на автомате, привстаю и даю ему кусок рулета из контейнера. Он с жадностью бросается на него, ест с аппетитом. Ну хоть кто-то радуется жизни.
Сижу на полу, рядом с пожилым соседом без сознания, реву, жалею себя. Не знаю, почему-то вдруг страшно становится, что меня вот так же однажды найдут. Или не найдут вообще. Сколько таких историй?
Капли дождя начинают барабанить по стеклу. За окном становится совсем темно. Лишь изредка кухню на секунду озаряют грозовые вспышки.
Утираю слёзы краем кардигана, слышу сквозь шум в ушах писк старенького телефона.
Иду на звук в зал. Шарю дрожащими ладошками по столу в темноте. Бумажки какие-то, квитанции, рецепты… наконец находится заветная трубка. Я подхватываю её и замираю на мгновение, не соображая, что сказать человеку на том конце. На дисплее отображается имя «Илья племянник». Осторожно нажимаю зелёную кнопку и подхожу к уху телефон.
— Алло.
— Алло, дядь Саш?! — чуть раздражённо доносится в ответ. Но, видимо, проанализировав, что голос ответившего не совпадает с голосом хозяина телефона, «племянник Илья» озадаченно добавляет: — Кто это?
— Понимаете, — тяжело выдыхаю. — Я соседка вашего дяди. Ему нехорошо стало… я вызвала скорую. Не знаю, что ещё сделать.
Чувствую, как поступает новая волна истерики.
— Это вы… — бормочет он в трубку рассеянно-сбивчиво. — Чёрт! Простите. Сейчас соображу. Так, скорая, говорите? Понятно. Слушайте, Маша… Можно ведь просто «Маша»?
— Да как угодно! — я отчего-то машу рукой в воздухе, не понимая с чего вдруг все эти любезности.
— Маш, мне очень жаль, но я не могу прямо сейчас быстро приехать, — вкрадчиво объясняет он. — И мне дико неловко, но я вынужден попросить тебя поехать в больницу вместе с ним. Сам буду в течение часа. Раньше просто не успею доехать. Алло, Маш, ты меня слышишь?
— Слышу, — киваю растерянно. Его голос решительный и напористый, но тон при этом очень вежливый и обходительный. Его слова действуют на меня успокаивающе. Я перестаю трястись и вся обращаюсь в слух в ожидании дальнейших инструкций.
— Умница! — произносит Илья одобрительно и как-то сразу теплее на душе. Будто меня похвалили за что-то стоящее. — У него там в шкафу в спальне «тревожный чемоданчик» лежит. Сумка такая спортивная синяя. В ней документы и вещи для госпитализации. Возьми её с собой и поезжай.
— Хорошо, — на автомате отвечаю я, направляясь в спальню.
— Спасибо огромное! Я уже в пути.
Часть 9
Происходящее кажется каким-то киношным, замедленным, будто в слоу-мо, но при этом, до оторопи реалистичным. Бригада скорой звонит в домофон. Я открываю. Они поднимаются, быстро проходят за мной на кухню. Склоняются над дядей Сашей, переговариваясь в полголоса о чём-то своём на языке, которого я не понимаю. Осматривают, приводят в чувства… проверяют пульс, давление. Наконец, кладут на носилки. Полноватая молодая женщина фельдшер оборачивается на меня и оглядывает скептически с ног до головы. Она что-то говорит мне, но я почти не слышу её, но всё равно на автомате киваю головой. Вслед за санитарами мы выходим из квартиры, и я каким-то чудом вспоминаю, что надо бы дверь запереть.
Мы летим по вечерним улицам в карете скорой помощи в республиканский клинико-диагностический центр. Я сжимаю заветную спортивную сумку в руках. Прикидываю, что мне нужно будет сделать, когда приедем. Краем сознания понимаю, что у меня даже кошелька с собой нет, если придётся платить. Остаётся только надеяться, что у них есть пэйпал.
По приезду я сажусь на скамью напротив регистратуры и устало наваливаюсь на стену спиной. Хочется спать. Меня всё ещё немного знобит от нервяка. Я искренне надеюсь, что племянник дяди Саши окажется добросовестным и приедет в скором времени, как обещал. Больше ни о чём думать не хочется. И уже, если честно, становится совершенно плевать на того курьера и в целом на всю эту тупую ситуацию.