№333, или Притворись, что любишь 2
Шрифт:
Он умеет обращаться с женщинами, знает, что нам нужно. Может за одну секунду заставить почувствовать себя особенной. Говорят — это уникальный дар бабников. Но если бы не признания Киры, я бы никогда даже не подумала, что он бабник, ведь налево за полгода так ни разу и не сходил. Тут, конечно, сыграло на руку и то, что я хорошо знаю свою роль. Меня учили, как держать фокус внимания на себе, и я без зазрения совести пользовалась полученными навыками просто потому, что мне нравится всё время быть в его мыслях. Это льстит, заводит. Быть центром его мира стало для меня главным приоритетом.
Мы с ним ладим и даже очень. Однако мне просто невероятно страшно довериться
«Господи, как же страшно…»
Список… Натан хочет список моих страхов, но он понятия не имеет, что будет в этом самом списке. Получив его, будет ли он всё еще меня любить? Я очень в этом сомневаюсь.
Чувствую себя улиткой, которую выковыривает из домика злобный мальчишка.
Я к тому же очень трусливая улитка, ведь до сих пор так и не рассказала ему про свой главный секрет. Секрет по имени Аня. Боялась, что не поймет, да и не нужно было. Натан не контролирует мои передвижения, спокойно относится к желанию побыть с подругой, вот я и не сказала ему про дочь. Смысла не было его тревожить. Теперь же скрытность и желание защитить ребенка сработали против меня, против нас.
Как нормальный мужик отнесется к тому, что я полгода скрывала наличие дочери?
Как минимум взбесится, как максимум решит, что я брехливая стерва, которая врала ему на каждом шагу. Он и так часто зовет меня стервочкой, хоть и с любовью, а это о чем-то да говорит! Мужчины в принципе не любят воспитывать чужих детей — это догма. Любая мать-одиночка скажет, что наличие ребенка действует на мужиков как отворотное зелье.
Кстати, в моем случае существует вариант развития событий и похуже этого.
«Что, если он ее не захочет? Если скажет так же, как Роман, „мы заведем своего ребенка, а Аню пусть удочерят?“»
В этот самый момент я, наверное, умру…
Я давно разучилась верить людям, особенно мужчинам, тем более джентльменам клуба «Всемогущие». Но чего уж греха таить, периодически мечтала, что найдется кавалер, который сможет по-настоящему меня полюбить, принять мою дочь и спасти нас.
Свои чувства в мечтах я в расчет не брала, ибо они для меня — роскошь, без которой можно обойтись. Главное — выжить, главное — Аня… А сейчас и чувства есть, и рыцарь найден, только он не в курсе дела, что спасать надо не только принцессу, но и ее девятилетнюю дочь, которую она завела по малолетству от морального урода. Но Аня ведь не уродка. Она очень хорошая, добрая, ласковая, она умница, учится хорошо. Она фотографом хочет стать…
«Так, рыжая улитка, — приказываю себе, — хватит разводить нюни, просто скажи ему про дочь!»
По большому счету смысла в моих метаниях нет никакого. Натан либо примет факт существования Ани, либо нет. И уже от его реакции надо плясать дальше.
Интересно, как он отреагирует, если я просто прошепчу ему это на ухо, когда он вернется? Плевать, что праздник, плевать, что гости, я до дома не дотерплю, окончательно съем себе мозг. Да и Натан не дурак, чувствует мое настроение. Он вообще меня чувствует.
Тут мой телефон пиликает сообщением.
«Ждана, пожалуйста, зайди в библиотеку — пятая дверь направо от зала», — пишет Натан.
Похоже, кто-то всё-таки решил получить свою порцию ласки. Мог бы выбрать место поудобнее библиотеки! Хотя мне его нетерпение только на руку. После секса Натан — душка. Устрою ему небо в алмазах, а потом сообщу про дочь. Пусть только попробует плохо отреагировать после всего того, что я с ним сделаю. Или я не женщина!
Поправляю прическу, накладываю на губы свежий слой помады и иду на рандеву. В коридоре
Неожиданно вижу за шкафом с книгами еще и Шилова. Невольно хмурюсь, а квадратный человек тем временем говорит Натану:
— Вперед, Карц!
Мой жених хмурится и вдруг выдает то, чего я никак не ожидала от него услышать:
— Dreihundertdreiunddrei?ig!*
Едва он успевает это произнести, я словно шагаю в прошлое. Из жаркого августовского вечера прямиком в прохладный октябрьский день. Вместо золотого платья на мне свободный белый свитер и джинсы, никакой косметики. Я больше не в доме Трубачёвых, а в той самой белой комнате, которая до сих пор является мне в кошмарных снах…
Передо мной гипнотерапевт фонда со своими неизменными золотыми часами на цепочке. Мелкий очкарик с козлиной бородкой машет этими часами вправо-влево снова и снова. Уродливый и ненавидимый абсолютно всеми девушками фонда. Так бы и прибила сволочь!
— Привет, Ждана! — тянет он с мерзкой улыбкой. — Давно тебя не было видно!
Да, меня не было в этой гребаной комнате больше пяти лет, и еще бы лет пятьдесят ее не видеть.
— Расслабься, отдохни, ты можешь выбрать любой фильм!
Он указывает на экран телевизора, перед которым стоит ряд стульев и стол. Там уже сидят зрители. Что самое странное — здесь у каждого свое кино, хотя телевизор один на всех. Мы можем смотреть всё, что пожелаем, хотя мне, как и всем остальным, эта возможность до одного места. Как будто даже лучший в мире фильм может возместить то, что сейчас происходит в реальном мире. А там с моим телом могут сделать всё, что захотят, и я никак не смогу этому воспротивиться, ведь я им больше не управляю. Я больше не я, мое сознание заперто в этой крохотной комнате на задворках моего собственного мозга, а снаружи осталась лишь оболочка.
— Возьми свое какао… — доктор протягивает мне белую кружку.
Беру по привычке. Я люблю какао, хотя в реальной жизни больше не могу его пить, потому что здесь выпила, наверное, больше ста кружек в тот период моей жизни, когда мной владел второй джентльмен. Делаю глоток и словно окунаюсь в знакомый с детства вкус. Он такой настоящий, словно там, в реальном мире, мой язык действительно окунают в какао. Этот вкус разъедает мой рот, и мне хочется рыдать навзрыд, но вместо этого я сажусь и утыкаюсь в экран телевизора, как и остальные девушки, которые здесь сидят.
* Dreihundertdreiunddrei?ig — триста тридцать три (перевод с немецкого языка).
Глава 57. Проклятые секунды
Тогда же:
Натан
— Посмотри на нее, Карц! — Шилов подбирается к Ждане поближе.
Я смотрю и очень даже внимательно, но всё равно не могу понять, что сейчас происходит.
Ждана замирает, не дойдя до меня несколько шагов. Глаза ее стекленеют, взгляд становится безликим, бездумным, выражение лица неуловимым образом меняется. Она становится похожа на типичную вамп-модель с хищно выпяченными губами, выставляет вперед грудь, кладет ладонь на бедро, как будто ее сейчас фотографируют для журнала, потом складывает руки впереди и замирает. С ее плеча снова спадает лямка, но она не замечает. Она даже не моргает!