33
Шрифт:
«Это всё?» — не выдержал Антон.
«Угу…»
Антон нахмурился.
«Кстати, ваше предположение о том, что шофёр-Орлов и жена Соколова — родственники, подтвердилось» — между тем не переставал заполнять строку чата Димыч. — «Брат и сестра…»
«Поздненько» — Ответил следователь. — «Соколов ужо улепетаюшки, прихватив Ужиков с собоюшки».
«Думаете, здесь какая-то связь имеется?»
Антон не ответил. Связь Татьяна Моловец — Ирина Соколова была вполне очевидна и понятна, хотя сильно ими не афишировалась. Фотомодели. Общий бизнес. Дальше, связь переходила к мужу Ирины, Евгению Соколову. Друг детства Саши или её надзиратель? Именно он мог быть тем, кто наблюдал за поисками Саши относительно Толика. Потому-то она и нашла Елену в качестве
— Вот ведь круговая порука. — Раздражённо прорычал Антон и взялся было за чат, но его отвлёк Захаров. Он выглядел усталым и встревоженным.
— Ногу Анатолию Анатоличу начисто перевязали, обезболивающими напичкали, — доложил он, — надеюсь, жить будет.
Следователь благодарно кивнул, глянул вниз, на процессию с носилками. Толика уже загружали в машину.
— Постойте! — Крикнул он санитарам. — Я щас спущусь!
«Обзвони всех участковых в чьих районах проживают наши гости.» По пути строчил он Димычу. «Пусть они их всех навестят сегодня же… под любым предлогом… и проверят одни ли они…»
«Васспонял».
Во дворе Антон влез в карету «Скорой помощи» и уселся рядом с носилками. Толик услышал его, но закрыв глаза, сделал вид, что «отключён».
— Болит нога? — С неподдельным сочувствием поинтересовался Антон. Молчание в ответ. Антон, привстал, создавая как можно больше шума и протянул руку к ране. — Щас посмотрим…
— Болит! — тут же огрызнулся Толик. Его раскрывшиеся глаза блеснули злобой.
— Это хорошо, что болит. — Вернулся на место следователь. — Я вам вот что скажу, хм, Анатолий Анатолич. С одной стороны, я понимаю, что с вами произошло…
— Да, я тоже в курсе… — насмешливо фыркнул пострадавший.
— Нет, я о вашей с Валентиной матери. — Антон сделал паузу, наблюдая за выступившими от напряжения скулами собеседника. В яблочко! — Феодоре Ивановне было сорок два года, когда она родила вас. Отец не известен… Я видел это сморщенное существо на фотках. Вязаная шапочка и каракулевое пальтишко на все сезоны, впалая грудь и тусклые глаза. Кто фотографировал её? «Друзья»?
Толик скривился. Вопрос не нуждался в ответе. Антон понимающе кивнул.
— Она очень гордилась своим сыном. Такой высокий и статный он получился, такой умный и симпатичный… Она настолько безумно поклонялась своему детищу, что не могла оторваться от него. Она приходила в школу во время занятий, садилась на лавочке в прихожей и ждала своё сокровище… Каждую переменку вам приходилось видеть, как учащиеся с отвращением и изумлением смотрели на это жутковатое создание, мрачное воплощение тайной любви, сгусток вашей скорби… «Твоя прабабушка?» спрашивали они. Вы согласно кивали, надеясь, что никто не узнает о том, что это убогое позорище — ваша мать! Но время шло и даже смена школ не смогла уберечь вас от постыдного открытия. Наверное, где-то к пятому-шестому классу нахлынула первая волна насмешек. Вы отбивались, злились, плакали и упрашивали мать не приходить в школу. Но она в своём женском эгоизме не понимала вас. «Он такой умный, такой красивый, такой талантливый!» — говорила она всем. — «Смотрите, это мой… мой сын!». И вот наступил момент, когда шутки перешли в издевательства самого интимного тона… На тему «А кто отец?». Кто-то выдвигал предположения о том, что это был смотритель зоопарка, перепутавший клетку шимпанзе с квартирой своей любовницы… А кто-то, из наиболее нахальных остряков, начал подкидывать идеи о том, что Феодора Ивановна либо купила «посошок» в спермобанке, либо… ах, вот это самое больное… прилично заплатила молодому Казанове
Толик даже не дёрнулся при этих словах. Он безмятежно улыбнулся. Антон ожидал подобного безразличия. Ничтожнее самого низкого преступления, безнравственнее самого чёрного греха… Равнодушие.
— Учителя тоже косились на вашу мать, так как ко всему прочему, считали её сумасшедшей. — Продолжал следователь. — Ведь вы не были отличником… Никому и в голову не приходило, насколько унижали вас эти насмешки, особенно тогда, когда вас стали интересовать девушки… Они же смеялись над остротами хамов. «Поздний сын» стал серым козлом отпущения… И вот, наконец, произошло то, что в психологии называется "кризисной идентификацией". Вы превратились в того, кого очень боялись. В тех самых уродцев, которые питали своё достоинство и самолюбие лишь тем, что причиняли боль другим, глумясь над тайнами тех, кто пытался их скрыть. Ваше «я» трансформировалось в того, кто тешит себя издевательствами, гоняясь за краснеющими от стыда жертвами. Вы научились острить и не только. Ваша злоба нашла лучший способ своего воплощения — театрально-драматическую жестокость…
— Я Сашу любил. — Вдруг тихо произнёс Толик. — А она… за ту собачку зацепилась, что я сестрице подкинул. Чупакабру. Она уже и плод мой под сердцем носила, а за другого выскочила…назло!
— Я знал, что у вас не найдётся возражений относительно моего понимания формирования вашего характера. — Горько усмехнулся Антон. Тот отвернулся. — Кстати о Свете. Она, между прочим, долго в гибели своего брата рылась. Он убил себя после перебора чистых галлюциногенов. Она к вам и подъехала лишь затем, чтобы выйти на тех, кто сбывал Максу дурь. Так Света нашла Сашу. Очевидно, Саша делилась с друзьями мамиными заначками и быстро обнаружила себя… Поверьте мне, то, что эта голубоглазка задумывала, никак не относилось к детской шутке… Она сновала по активным сайтам, чтобы создать колоссальную виртуальную аудиторию. Далее, в её планы входила запись «разоблачающих кадров» с Сашиной свадьбы. Нынче с мобилкой это очень просто сделать, и она не упустила бы ни единого момента!… Представьте, какая это могла быть бомба с количеством в сотни тысяч просмотров за день! Если бы отравление молодожёнов не опередило бы планы Светы, то кто его знает… «Тромбон» угрохал бы вас всех.
Антон замолк. Он предоставил Толику поразмышлять над словами следователя. Новость безусловно шокировала его.
— А как же её беременность? — Буркнул он. — Ребёнок тоже что ли часть шпионского прикрытия?
На это Антон тряхнул головой. Не его это дело обсуждать личные драмы людей.
— Дело вашей сестры с собачкой я приберегу, — промолвил он, — а вот вам даю шанс стать человеком.
Не добавив более и слова, следователь вышел из кареты «Скорой» и направился в дом. Его ждали более серьёзные дела.
ГЛАВА 4. ПОЗНАКОМЬТЕСЬ — ДУБИЛЬЩИК
Звуки и мелодии
— Теперь и пообедать можно! — с облегчением заключил Захаров, стоя под солнцем опустевшего двора.
Он устало улыбался, и так сладко потягивался, что у полицейских возникло желание самим распрямить плечи.
— Смотрите, не потравите себя! — В ответ ему фыркнул Синяев.
Он подошёл к Антону, чтобы передать списки машин с пассажирами, а также сообщить о том, что дальнейший обыск личных авто гостей не выявил никаких ожидаемых нарушений… Захаров принялся раскуривать сигару, вслух рассуждая о том, где можно неплохо закусить.
— На Просвещения есть дюжина приличных ресторанов…
— Дык, это в Питере… — Возразил Синяев. — Далековато. Вот тут, прям по пути «Традиция» с вай-фаем… или вон, Подворье… э-э…. с верандочкой… Антон Артурович! Я вас могу в кавказскую харчевню пригласить, если хотите… — Добавил он, поглаживая раненную руку. — Они в одиннадцать открываются!
Следователь не ответил. Резвая публика явно достала «следока»! Он отстранённо устроился на балконе, вынул блокнот и, шевеля губами, принялся перечитывать свои заметки. Подходившая от Димыча информация только расстраивала Антона.