+35° Приключения двух друзей в жаркой степи (Плюс тридцать пять градусов)
Шрифт:
— Вот и поломайте свою ученую головку! Не зазря же вам такие деньги платят, так — нет?
Я сжал кулаки. Неужели и теперь дядя Володя смолчит?!
— А я уже нашел решение. — И опять спокойно, и опять вежливо. Как он может!
Савелий Кузьмич улыбнулся нахально: — Интересно полюбопытствовать.
— Вы могильный вор. Разрываете тайком древние захоронения, ищете золото. Могильный вор!
Вот! Давно бы так!
— Товарищ начальник! — Савелий Кузьмич обращался к лейтенанту. — Скажите этому гробокопателю —
И лейтенант… Нет, не оборвал его, не прикрикнул.
— Нельзя так говорить, товарищ ученый. — Он смотрел куда-то вниз, на ноги Савелия Кузьмича. — Не пойман, знаете, не вор. Не доказано. Не имеете права так говорить.
— Давайте скорее ваши вопросы, товарищ начальник. Спать охота. — Савелий Кузьмич поставил ногу на стул. — Надо же, в какой спешке из кровати вытащили, даже зашнуроваться не успел. — Он аккуратно завязал шнурок у левого ботинка. — Что смотрите?
Лейтенант все не отводил глаз от его ног.
— Чехословацкие? — вдруг спросил он. — В Больших Катках покупали?
— В прошлом месяце, — ответил с готовностью Савелий Кузьмич. — А что, хорошие ботиночки, так — нет? — Он, любуясь, погладил блестящий носок. — И, главное, недорого.
— Сорок первый размер?
— С половинкой. У них там еще половинки какие-то есть. А что?
— Коробочка, — ласково пропел милиционер. — Коробочка, понимаете?
Савелий Кузьмич сразу переменился в лице. Взгляд метнулся к буфету, на котором стояла коробка из-под обуви. Исчезла улыбка, зубы лязгнули как-то по-волчьи.
— Что, начальничек, думаешь, уже все, уже меня слопал?
— Падалью не питаюсь.
Лейтенант положил перед собой чистый лист бумаги, улыбнулся, в первый раз с тех пор, как я его узнал, вздохнул, словно с него свалилась гора или, по крайней мере, курган:
— Фу-у… Ну что, начнем оформлять?
Наше вече собралось необычно рано, до завтрака. Еще не успел затихнуть в воздухе звон рельса, а мы все уже сидели на сырой росистой траве. Я рядом с Сашкой, плечом к плечу.
Встал дядя Володя. В руке бумажка.
— Уважаемое вече! Сначала оглашу приказ. Пункт первый. За допущенное самоуправство, за вскрытие тайком, без ведома руководителя экспедиции, кургана, объявить выговор студенту Борису Лаптеву и ученику Анатолию Кубареву… Тебе, — обратился он к Сашке, — я выговора объявить не могу, ты не мой подчиненный. Но я попрошу Николая Сидоровича, чтобы он отлупил тебя хорошенько ремнем.
Это было несправедливо. Ужасно несправедливо! Ведь мы нашли золотую гривну. Если бы не мы, ее, может быть, еще сто лет искали. И вот, пожалуйста! Вместо благодарности — выговор. А Сашке и того хуже. Выговор — хоть не больно…
— Пункт второй, — продолжал
Я посмотрел на Сашку. Довольный. Рот до ушей…
— Пункт третий. Образовать специальную команду для вскрытия курганных погребений в составе: студента Бориса Лаптева — старший, Риты Дербеневой, Славы Самоварова, учеников Анатолия Кубарева и Александра Яскажука.
— Рыжего Митяя тоже надо, — сказал Сашка.
— Он здорово роет, — сказал я.
— Узнайте фамилию, — нахмурился дядя Володя. — Не могу же я писать в приказе: рыжий Митяй, конопатый Сенька, лопоухий Сережка.
Все развеселились сразу…
Дядя Володя стал рассказывать о задачах нашей специальной команды. Я слушал и одновременно следил за солнечным лучом, который, пробиваясь сквозь листву тополя, подползал ко мне все ближе и ближе. Вот он уже у моего колена, вот взобрался на колено…
Стало так славно, так хорошо… С одной стороны грело солнышко, с другой я чувствовал теплое Сашкино плечо.
Глаза у меня закрылись сами собой. Только на секунду, не больше. Я их сразу же открыл — и так обрадовался! Мама, папа и Катька шли к нашему лагерю.
Я вскочил.
— Смотрите, смотрите! Это мои мама и папа. А сзади Катька, моя младшая сестра. Она всегда тащится сзади. Здорово, Катька!
— Сыночек наш, — мама подошла ко мне, — расти сильный, здоровый, умный добрый.
— Задержано доставкой, — папа улыбался. — Можешь купаться где хочешь, без всякого присмотра.
И хлопнул меня по плечу.
— Не трогайте его, пусть спит, — услышал я голос дяди Володи.
Я хотел рассмеяться и сказать: «Что вы, дядя Володя, я же не сплю! Я стою и разговариваю с папой и мамой, неужели вы не видите?»
Но я не рассмеялся и не сказал ничего. Помешала Катька. Она запрыгала на одной ножке и затараторила необычную для нее хвалебную нескладуху в мою честь:
Мой братик самый чудесный, Мой братик умный-преумный. Он отрыл для науки Самый большой горшок…Это уже было слишком.
Я понял, что все-таки сплю.
Ничего удивительного: любой человек может заснуть на солнышке, если целую ночь не спать. А я ведь тоже человек. Такой как все.
Ну, может, только чуть поменьше ростом.