365 лучших сказок мира
Шрифт:
Когда ее горе немного улеглось, она стала придумывать средство, чтобы убедить своего супруга в его неправоте. Это было, конечно, трудно, потому что человек, выдававший себя за ее сына, вручил отличительный признак, кинжал, и даже, как она узнала, от самого Омара услыхал так много о его прежней жизни, что разыгрывал свою роль не выдавая себя.
Она призвала к себе людей, сопровождавших султана к столбу Эль-Зеруйя, чтобы все подробно выслушать, а затем стала совещаться со своими самыми доверенными рабынями. Они выбирали и отвергали те и другие средства, наконец
– Если я верно слышала, почтенная повелительница, то вручивший кинжал называл того, которого ты считаешь своим сыном, Лабакана, помешанным портным?
– Да, это так, – отвечала султанша, – но что ты хочешь сказать этим?
– Как вы думаете, – продолжала черкешенка, – не дал ли этот обманщик вашему сыну своего собственного имени? А если это так, то это дает нам превосходное средство уличить обманщика, которое я скажу вам только тайно.
Султанша подставила своей рабыне ухо, и та стала шептать ей совет, который, по-видимому, понравился султанше, потому что она тотчас же собралась идти к султану.
Султанша была умной женщиной, хорошо знавшей слабые стороны супруга и умевшей пользоваться ими. Поэтому она сделала вид, что уступает ему и хочет признать сына, но попросила только об одном условии. Султан, который сожалел о своем раздражении против жены, согласился на условие, и она сказала:
– Мне бы очень хотелось назначить им обоим испытание в ловкости; другая заставила бы их, может быть, ездить верхом, фехтовать и метать копья, но это вещи, которые может делать всякий. Нет, я хочу дать им нечто такое, для чего нужна проницательность. Пусть каждый из них приготовит кафтан и шаровары, и тогда мы посмотрим, кто сделает самые прекрасные.
Султан засмеялся и сказал:
– Э, я думал, что ты выдумала нечто умное! Мой сын должен состязаться с твоим помешанным портным в том, кто сделает лучший кафтан? Нет, это вздор!
Но султанша сослалась на то, что он заранее согласился на это условие, и султан, который был человеком верным своему слову, уступил наконец, хотя поклялся, что если даже помешанный портной сделает свой кафтан вдвое прекраснее, он все-таки не сможет признать его своим сыном.
Султан сам пошел к своему сыну и попросил его покориться прихотям матери, которая уж непременно желает видеть кафтан его работы. У доброго Лабакана от радости екнуло сердце. Если недостает только этого, подумал он про себя, то у меня султанша скоро обрадуется.
Отвели две комнаты, одну для принца, другую для портного; там они должны были доказать свое искусство. Каждому дали только достаточный кусок шелковой материи, ножницы, иглу и нитки.
Для султана было очень любопытно, что-то за кафтан сделает его сын; но и у султанши сердце билось беспокойно: удастся ли ее хитрость или нет? Обоим для их дела назначили два дня; на третий день султан велел позвать свою супругу, и когда она явилась, он послал в те две комнаты, чтобы принести оба кафтана и привести их мастеров. Лабакан вошел торжествуя и разложил перед изумленными взорами султана свой кафтан.
– Смотри сюда, отец, –
Султанша улыбнулась и обратилась к Омару:
– А что ты сделал, сын мой?
Он с негодованием бросил на пол шелковую материю и ножницы.
– Меня научили укрощать коня и владеть саблей, и мое копье попадает в цель на шестьдесят шагов, но искусство иглы мне неведомо! Оно было бы даже недостойно воспитанника Эльфи-бея, властелина Каира!
– О, ты истинный сын моего государя! – воскликнула султанша. – Ах! Если бы я могла обнять тебя, назвать тебя сыном! Простите, мой супруг и повелитель, – сказала она затем, обращаясь к султану, – что я употребила против вас эту хитрость. Вы и теперь еще не понимаете, кто принц и кто портной? Правда, кафтан, который сделал ваш сын, великолепен, и мне очень хотелось бы спросить его, у какого мастера он учился!
Султан сидел в глубоком раздумье, недоверчиво смотря то на свою жену, то на Лабакана, который, так глупо выдав себя, тщетно старался преодолеть краску своего смущения.
– И этого доказательства недостаточно, – сказал султан. – Но, благодарение Аллаху, я знаю средство открыть – обманут ли я или нет!
Он приказал подать ему самую быструю лошадь, вскочил на нее и поехал в лес, который начинался недалеко от города. По старому преданию там жила добрая фея, по имени Адользаида, которая уже часто в трудную минуту помогала своим советом царям его рода. Султан поспешил туда.
Посреди леса было открытое место, окруженное высокими кедрами. Там жила по преданию фея, и смертный редко вступал на это место, потому что известный страх перед ним с древних времен по наследству переходил от отца к сыну.
Приехав туда, султан сошел с лошади, привязал ее к дереву, стал посредине места и сказал громким голосом:
– Если правда, что в трудную минуту ты давала моим отцам добрый совет, то не отвергни просьбы их внука и посоветуй мне там, где человеческий разум слишком близорук!
Едва он сказал последние слова, как один из кедров раскрылся и вышла окутанная покрывалом женщина в длинных, белых одеждах.
– Я знаю, зачем ты пришел ко мне, султан Заауд! Твое желание честно, поэтому тебе и будет моя помощь. Возьми эти два ящичка! Пусть те двое, которые хотят быть твоими сыновьями, выбирают. Я знаю, что тот, кто истинный сын, не ошибется.
Так сказала фея и подала ему два маленьких ящичка из слоновой кости, богато украшенные золотом и жемчугом; на крышках, которые султан напрасно старался открыть, были надписи, выложенные алмазами.
Когда султан ехал домой, он раздумывал, что бы могло быть в ящичках, которые он при всем своем старании не смог открыть. Надпись тоже не поясняла ему этого, потому что на одном стояло «честь и слава», на другом: «счастье и богатство». Султан подумал про себя, что и ему было бы трудно выбрать между этими двумя вещами, которые одинаково привлекательны, одинаково заманчивы.