365 сказок

Зарин Ярослав

Выслушав меня, она только тихонько вздохнула.

— В том… там… когда-то было тепло, — пожаловалась и замолчала.

— Теперь ты сбежала, — уж в этом-то я был уверен.

Я отпустил её, она тут же уселась в кресло, махнула рукой — и чашка опять оказалась у неё в пальцах, такая же целая, как и раньше.

Приготовилась ждать.

Оставив её у камина, я поднялся в спальню и вытащил Таро.

Мою гостью назвали они Королевой Чаш, а её ожидание обозначили Звездой. Но ничего большего сказать не сумели. И я остался в полной

тишине — размышлять и надеяться, что мир отыщется быстро. Так быстро, как только возможно, ведь для меня время здесь условностью не было.

Её история осталась невысказанной, но я не желал слушать о мирах, где умерло солнце и не осталось света.

Когда я вновь оказался в гостиной, камин почти догорел, а моя безымянная гостья задремала, устроившись в кресле с ногами. Я хотел укрыть её, но тут её облик стал меркнуть и скоро истаял. На полу осталась лишь лужа морской воды, в которой отражались алые угли.

Так странно не уходил и не приходил больше никто.

Может, стоило бы найти историю этой Королевы чаш?..

Я обернулся к молодому миру, где всё так же вспыхивал маяк. Там занимался рассвет.

— Ты забрал её?

Мир не ответил. Но одно я знал точно — мы должны были ещё раз встретиться с нею.

========== 035. Обрела ==========

Миры дрожат и разбиваются на осколки, вновь собираются из звёздной пыли и опять распадаются искрами. Я стою посреди этой кутерьмы и жду чего-то совершенно конкретного, вот только в памяти пустота. Однако сердце убеждено — узнает, отзовётся, укажет, и мне приходится верить ему.

Быть может, на самом деле я застрял во сне, в реальности, такой же зыбкой и податливой, как утренний туман, но меня это ничуть не беспокоит. Я вглядываюсь и даже почти вбираю в себя этот чудесный свет, эту звёздную пыль круговерти миров.

— Я тоже ищу и жду, — проливается каплями певучий голос, и я оборачиваюсь.

Королева чаш, те же алые глаза, те же тугие локоны, но на этот раз на голове сияет венец. Тёмное платье с неизменным корсетом расшито звёздами. Она пожимает плечами и отгоняет от себя хрустальную сферу свежерождённого мироздания.

— Куда ты ушла? — до сих пор меня интересует этот вопрос, хотя сейчас я не помню даже, как она приходила прежде.

— Вслед за светом, соскучилась по нему там, где умерло солнце.

Она приближается, и вскоре мы стоим на расстоянии ладони друг от друга. Она чуть ниже меня ростом, запястья всё так же украшены лентами, но что-то всё же изменилось.

— Тебе не понравилось солнце? — спрашиваю, пытаясь нащупать это самое изменение, но память отказывается служить, потому мне не сравнить и не вычислить.

— Там не было воды совсем, — и она вздыхает. — Совсем без неё тоскливо.

С пальцев Королевы чаш начинает струиться прозрачная влага, она взмахивает руками, и капли внезапно становятся мирами и звёздами.

— Зато я научилась делать вот так.

— Теперь ты рождаешь миры, — удивляюсь

я этому чуду.

— Только в сновидениях, — и она улыбается. Кажется, она стала спокойнее. Кажется, она стала старше. Хотя создание, которое выброшено из временного потока, будто бы не может стать старше ни на секунду.

И в тот миг вспыхивает рядом ещё один мир. Я чувствую его притяжение и устремляюсь к нему. В последний момент она хватает меня за руку.

***

Проснувшись, я некоторое время пытаюсь понять, удалось ли мне разрешить тот вопрос, что меня мучил, и какой это был вопрос. Только потом понимаю, что на балконе кто-то есть.

Усаживаясь в постели, я дотягиваюсь до халата и набрасываю его себе на плечи, только потом иду к распахнутой стеклянной двери. В городе зима, и в комнате теперь очень холодно, босые ноги почти обжигает ветром.

Королева чаш. Пришла со мной из моего сна.

— Думала, ты заберёшь меня в другой мир, где есть солнце, — капризничает она, запрокидывая голову. Удивительно, как ещё никуда не падает её сияющая корона.

— Тут есть солнце, — серое небо, конечно, пытается убедить нас в обратном. — Сегодня плохая погода.

— Пусть так, — она разворачивается. — Ты замёрз. Что, тут холодно?

Я понимаю, что она, должно быть, в своём мире, где осталась лишь тьма и вода, разучилась понимать разницу между теплом и холодом. Иначе ей было там не выжить.

А может, она на самом деле умерла там? Это, конечно, было бы логично. Иначе почему бы ей бродить в поисках нового мира. Вот только смерть порой очень относительное понятие.

— Ты мертва? — уточняю я, впуская её в комнату и накрепко закрывая балкон.

— Не жива, ведь у меня нет мира, — она хмыкает. — Но и не мертва, потому что есть сама у себя.

На полу остаются аккуратные лужицы, вода натекает с обнажённых ног Королевы. Я точно знаю, что она морская, даже пахнет водорослями, хотя сейчас её так мало, что этот аромат едва уловим.

— Чаю? — спрашиваю почти невпопад.

Она почти нелепо смотрит на свои ладони.

— Я потеряла чашку.

— Придётся найти для тебя новую.

Мы вместе спускаемся на кухню, и она занимает место у окна. Пока вскипает чайник, пока я отмеряю заварку, Королева чаш смотрит на заснеженный город. Точнее, на тот кусочек улицы, что видно из кухонного окна. Ещё слишком рано, хоть и светло, почти никого на дороге нет.

— Думаешь, он нескоро позовёт меня? — её голос снова напоминает звук капель — то, как они бьются по стеклу в дождь.

— Никто этого не знает.

Чайник вскипает, я заливаю заварку. Тонкий аромат фруктов плывёт по кухне.

— Никто, — она проводит пальцами по стеклу. На мгновение за ним проступают очертания морского берега. — Жаль, что творить миры выходит только во снах.

— Когда-нибудь ты одолеешь и другую реальность, — утешаю я, поставив перед ней прямо на подоконник узорчатую чашку.