37-й пост
Шрифт:
– Я согласен.
– Тогда прощай, Бекет, пусть тебя убьют другие...
– Прощайте, чтобы вы без меня сдохли...
Мы любезно раскланиваемся. В их глазах ненависть и ярость. БТР медленно разгоняется.
– Интересно, выдержат они договор или нет, - спрашивает врачиха.
– Посмотри налево и направо, здесь громадное село, почти город. Мы могли бы его смести его с лица земли...
– Чем, - отзывается Петров, - у танка ни одного снаряда, гранат мало...
– Но они то не знают...
– В этом наше спасение.
Колонна тянется
Проскочили этот городок и на сухих однообразных плато стали попадаться сельскохозяйственные поля с маисом и кукурузой... и мелкие деревеньки.
– Скоро ночь, где мы приткнемся?
– спрашивает Петров.
– Надо использовать благоприятную обстановку. Проскочить эту нейтральную территорию и ночью прихватить еще километров двести, если конечно удастся...
Утром всегда ослаблено внимание. До наших, по моим подсчетам, километров двадцать. Только что рассвет вступил в свои права и мы поеживаясь от холода, въезжаем на последнюю каракулю горных дорог.
– Тормози, - орет Павлов, - тормози.
– Стоп, - кричу я в лорингафон, дублируя его команду.
Грохот взрыва обрушивается на машину. Меня скидывает на крупный гравий и сверху чье то тело плюхается на спину. Опять оглох, в голове звон, с трудом пытаюсь подняться и отталкиваю мягкое тело человека. Да это же врачиха.
– Галя, ты как?
Она поднимает голову и открывает рот. Губы шевелятся, но я ее не слышу.
– Чего ты говоришь? Я ничего не слышу.
Меня хватают за плечи чьи то руки. Я оглядываюсь. Это лейтенант Петров, он оттаскивает меня в сторону. Постепенно звон исчезает и до меня доносятся звуки.
– Лейтенант, ты как?
– Чего то с моей головой. Лучше посмотри Королеву.
Петров уже трясет врачиху.
– Вы способны встать?
– Я ничего..., я могу...?
– cтонет она.
– Там надо посмотреть людей.
Пытаюсь встать и закололо так, словно в голову впились тысячи гвоздей. Подъехал еще один бронетранспортер, с него попрыгали солдаты. Меня поддерживает Костров.
– Старлей, ты в порядке?
– Что с машиной?
– Наехали на мину.
Я стараюсь сосредоточится на дорогу впереди машины. Постепенно резкость восстанавливается и видна небольшая воронка у истерзанного колеса БТР.
– Как же разведчик прошел?
– Черт его знает, точно между минами колеса прошли.
– У нас много пострадало?
– Почти все. Погиб шофер, в тяжелом состоянии радист и раненые на мешках внутри машины.
– А как врачиха?
– Блюет. Вон там за камнем.
Теперь виден, торчащий из-за камня, вздрагивающий зад Ковалевой. Я пытаюсь распрямится и опять боль, но она уже током прошла по телу.
– Пошли людей расчистить дорогу.
– Хорошо. Стоять можешь?
– Могу.
Костров побежал к приближающимся машинам. Теперь я могу медленно оглядеться. На краю дороги лежит Коцюбинский, рядом с ним сидит прислонившись на камни
Два солдата осторожно осматривают дорогу и через пол часа докладывают, что все в порядке, дорога очищена. Нам приходится бросить уже негодный бронетранспортер и укороченная колонна опять тронулась в путь. На этот раз я сижу на втором бронетранспортере, а в первом разведывательном, едет за старшего Костров. У нас на броне людей, как селедок в бочке, кроме старого состава, здесь все прежние знакомые, Джафаров, Коцюбинский, Королева. Лейтенант Петров поехал вместе с Костровым.
Через час с правой стороны дороги возникает большое поселение. Идущий впереди бронетранспортер вдруг резко сворачивает и начинает обстреливать дома. Стреляют все, и те кто сидят на броне, и из башни, и даже из боковых лючков в броне. Наш БТР так же включился в это неистовство. Сжав зубы, с яростью палит Коцюбинский, Джафаров, придавив автомат к башне стреляет прицельно. Кто то из солдат встал и лупит из автомата веером. Вспыхнула ближайшая мазанка. В это время подъехал танк и сходу рванул корпусом в ближайшее строение и пошел, пошел дальше, по всему глинобитному поселку. С него спешно соскочили солдаты и, разинув рот, смотрят на вал пыли и обломков, двигающийся к центру поселения.
Меня дергает Королева за руку. Она прижимается ко мне и кричит в ухо.
– Останови ты это безумие.
– Бесполезно, они обозлены.
– Но там же ни в чем не повинные люди.
– Это их участок дороги и кто т о из них заминировал дорогу.
– Да сделай же что-нибудь.
– Прекратить стрельбу, - ору я и для начала выстрелил из пистолета над ушами ближайших двух парней.
Стрельба начала стихать и вскоре совсем прекратилась. Колонна неподвижно замерла, только труженик танк продолжать давить и утюжить поселок.
Похоже все устали. Ночь, проведенная в дороге, сказалась на людях. Уже мало кто следит за окружающей местностью, солдаты дремлют, а я не даю команды становиться и отдохнуть. До наших осталось ровно полтора часа.
Мы прибыли на ближайший контрольный пункт. Его командир, худощавый капитан с удивлением смотрит на проходящую колонну. Наш БТР останавливается рядом с ним.
– Вы от куда?
– спрашивает нас офицер.
– С 37 поста.
– Разве его... не это... Мы же были уверены, что вас давно нет...
– Нет, не это... мы живы и целы.
– О вас мне никто не сообщал... По этой дороге уже год из наших никто не проезжал.
– А мы прорвались...
– Я пойду доложу о вас в штаб...
– Товарищ капитан, - я спрыгиваю на землю, - мои люди устали. Вы не против, если мы здесь встанем и пару часов отдохнем.
– Хорошо. Вам все равно через тоннель сейчас не пройти. Там такое столпотворение... Отдыхайте и мне спокойней, как никак почти батальон за спиной. Встаньте там, вон за той высотой. Мои люди все просматривают, сразу предупредят если что.