'Зона с нами' (сборник)
Шрифт:
Тогда он понял, что не все так однозначно в жизни и помог бежать этому американцу, правда, руками продажного Вьетнамца, чтобы не светиться самому...
После еще нескольких загранкомандировок он оказался в Москве на хорошей должности. А потом ему встретился Петренко... Таких, как этот субъект, всегда и всюду хватает. И вот - Карамболь в Зоне, в совершенно новом для себя обличье. Странно и непостижимо поворачивает Человека судьба: то к холоду, то к жару, проверяя его стойкость и выдержку.
Почему-то именно эти мысли посетили Карамболя во время встречи с Торсионом. Не знак ли это? Не судьба ли дает ему шанс все вспомнить перед окончательным уходом из жизни? Об этом ему думать
9.
Шел надоедливый осенний дождь вперемежку с беспорядочными порывами холодного ветра, и невозможно было предугадать следующее сумбурное действие этой природной какофонии. Иногда из опавших листьев, мелкого мусора и промозглой влаги образовывались вихри, кружащие и раскачивающие иллюзию постоянства мира и пространства. Это был день, когда хорошо сидеть в протопленном помещении и радоваться, что ты не там, где природа проверяет все живое на прочность. В этот момент лучше заниматься любимым, не утомляющим себя делом и воспринимать происходящее снаружи, как странную и несогласованную со спокойным ритмом жизни музыку, ласкающую слух лишь тем, что ты здесь, а не там, где таким, только ей понятным образом шествует природа.
Он сидел на самом краю бетонной плиты и всматривался вдаль. Его не пугали и ничуть не беспокоили ни дождь, ни ветер, Он не чувствовал холода и дискомфорта - Он готовился к последнему, совершенно не зависящему от его конечного исхода бою в своей жизни, к финалу своего существования.
Его тело напоминало сжатую, готовую в любой момент распрямиться пружину и превратить набор всех природных и наработанных качеств, а так же грозного оружия в единый боевой механизм. Он умел напрячь зрение, слух и обоняние и вложить всю имеющуюся остроту этих чувств в изучение пространства максимально доступным образом. Все остальные клеточки его сильного тела в ожидании боя отдыхали. Они включатся только по велению его сознания, а не как обычно - инстинкта. Сегодня Он обязан первым увидеть врага, что было совершенно не трудно сделать: Он прекрасно знал маршрут его движения и время появления. Важнее всего заставить себя после этого не затаиться, не устроить великолепную засаду, на которую Он был мастер, а дать врагу себя увидеть и напасть первым. Это было непременное условие боя и поставленной перед ним задачи.
Сегодня настал последний день для прохождения этого испытания. Завтра уже будет пройден рубеж безвозвратности, после чего нельзя будет повернуть все вспять и попытаться повторить бой еще раз. Он осознавал это и его совершенно не пугали ни предстоящие раны не смертельная опасность. Эту работу просто необходимо сделать и снять заклятье рода, а такое никак не сравнимо с потерей одного воина. Свой организм Он тренировал столько, сколько себя помнил, и, получив еще в раннем возрасте посвящение на эту необходимую жертву, шел к поставленной цели, не сворачивая.
Он сидел неподвижно, совершенно не обращая внимания на мерзкую погоду, и даже не пытался отвернуться от ветра, а только иногда прищуривал глаза. Нельзя было буквально на миг терять контроль над обозримым пространством. Его сейчас совершенно ничего не беспокоило, кроме появления врага. Больше всего он не хотел, чтобы что-то, пусть даже мелочь, смогли вмешаться в его давно спланированный решающий бой. Он специально сутки ничего не ел, кроме травы и лишь утолял жажду. Неотягощенность едой придаст бодрость телу и обострит свойственный в таких случаях охотничий азарт.
Со стороны казалось, что Он не живой, а всего лишь обычное, хотя и искусно сработанное, каменное изваяние, которое как бы случайно
Его друзья и кровные родственники находятся в безопасном удалении, но обязательно должны будут увидеть финал его жизни. Они тоже ждут, с той лишь разницей, что по ним пробегала нервная дрожь томительного ожидания, превращающего секунды в часы.
Но вот и настало время рассвета, Он это почувствовал своими точнейшим образом отстроенными биологическими часами, хотя светлее из-за плотной пелены облаков не стало. Погода менялась только в худшую сторону, что давало его противнику некоторое преимущество. Грязь на мокром поле, покрытом черноземом и мелким кустарником, затруднит движения соперников, но в большей степени его самого. Эта ситуация осложнит и без того его непростое положение, если учесть, что в подобных схватках его соплеменники никогда не побеждали данного противника при встрече один на один. Ему же придется сузить пространство боя, для того, чтобы выманить врага на более твердое покрытие, хотя это будет и не просто сделать, ведь и враг далеко не глуп.
Его противник имел только один тактический недостаток, но для нанесения серьезных повреждений этого было слишком мало. Враг привык одним точно рассчитанным прыжком и одним ударом сбить жертву с ног, сильно ранив ее, а после с легкостью добить беспомощного противника. Но после победоносного прыжка, если по какой-либо причине произошла промашка, этот кровный враг всегда на некоторое время теряет контроль над собой, буквально на миг, но его должно хватить для удачной атаки. Для этого надо до последнего стоять, как вкопанному, или сделать вид, что замешкался, и только когда враг будет наносить отработанный смертельный удар, в самый последний момент успеть уклониться, и сразу напасть сзади. Только бы добраться до уязвимых мест этого монстра, в идеале - до области шеи. Можно было бы еще в момент прыжка поднырнуть под незащищенное брюхо врага, но для этого требовалась филигранная точность и высочайшая ловкость, чтобы вместе с тем успеть и увернуться от удара. Но глупо рассчитывать, что противник сделает именно тот бросок, вполне возможно, что он приготовил несвойственный ему от природы сюрприз. Это было маловероятно, но полностью сбрасывать со счетов такой расклад боя было опрометчиво и смертельно опасно.
Самое главное, что дважды повторить одну и ту же уловку с уходом от коронного удара врага может и не получится, противник вряд ли это позволит, а посему Он имел в запасе еще несколько до автоматизма отработанных приемов борьбы, перенятых как у других врагов, так и у своих друзей. Он их совершенствовал на самых разнообразных противниках, но всегда представляя в их лице именно своего самого главного врага. Простейшая тактика борьбы с этим грозным зверем - нанесение мелких кровоточащих ран, изматывание физически и, в конечном итоге, вскрытие его сонной артерии.
Он научился применять антикоагулянт, вводимый им в момент укуса вместе со слюной в тело врага, который преобразовывался в его организме в результате употребления определенных растений. После такой инъекции противник не сможет быстро затягивать нанесенные раны. Пусть у него происходит быстрая регенерация органов, с потерей крови этот процесс начнет замедляться. Все остальное для полной победы сделает время. Но этот вариант больше подходил, когда на врага нападали несколько его соплеменников. Сейчас же в схватку Он должен вступить один и оставаться на поле боя до смерти одного из соперников.