40000 лет назад
Шрифт:
Отправляющиеся в путь парни опустились рядом. Вул слева, Федогран справа. Костер потрескивал, и плевался искрами. Его голубовато-серый дым, сливаясь с дедовым табачным, не стелился по предрассветной росе туманом, а тянулся ровным, неестественным столбом к расцветающему восходом небу, где преобразовывался, наливаясь, в облачный шар.
— Ну вот, и сам хозяин пожаловал, не удержался, проводить пришел. Вот же непоседливая душа, все ему неймется, все надо самому сделать и проконтролировать.
Чащун улыбнувшись, резво соскочил на землю встал, широко расставив ноги, вытянув шею, как довольный собой гусь, и уставился немигающим взглядом на небо. Рядом с ним, так
Федор последовал их примеру и замер рядом, так же, как и остальные, покинув импровизированную скамейку. Он не понимал, что происходит, но интуитивно чувствовал, что сейчас случится, что-то очень важное. Слишком уж неестественно вели себя окружающие его существа. Даже огромная кошка — Рыска, беззаботно крутившаяся до этого вокруг, вдруг зашипела и припала к земле, с приподнятой шерстью на холке. Волков не было, оборотень еще вчера отпустил их в лес, забавно потеревшись с ними носами. Поэтому, как бы они повели себя в данный момент? Неизвестно. Очень даже может быть, что тоже замерли бы по стойке смирно.
Шар в небе разросся до огромных размеров, и все более и более наполняясь дымом, становился все темнее и темнее, пока полностью не превратился в клубящуюся мраком, черную грозовую тучу. Резко полыхнувшие в нем одновременно две яркие молнии пересекли его изнутри буквой икс, и он принялся быстро преобразовываться.
Сначала вытянулся нос, большой, горбатый и с вздернутыми крыльями властных ноздрей, но все же простой человеческий. Затем брови — мохнатые, густые, сросшиеся в районе переносицы, а следом округлая борода и опускающиеся вниз усы, аккуратно расчесанные, и не скрывающие пухлые, что-то бормочущие губы. Шар быстро приобрел очертания висящей в небе, одинокой головы, без плеч и шеи. Один только огромный лик, обрамленный черным длинными, клубящимися мраком волосами, стянутыми обручем, голубого цвета, с простреливающими в нем зигзагами молний. Внезапно распахнулись, материализовавшиеся последними, глаза, сверкнув искрами, и воздух наполнился запахом озона.
— Фух. — Загремела голова раскатами грома. — Ох и тяжело выбираться из черной материи в реальный мир.
— Вот и сидел бы там. — Усмехнулся Чащун. — Чего вылез то, а то без тебя бы не справились.
— Окорочу я тебе когда-нибудь твой поганый язык, коротышка. Или забыл уже, как я в гневе страшен. Может напомнить? — Загремел небесный гость, но чувствовалось, что в голосе его нет злобы.
— Не пугай меня Перуне. За столько веков, что мы с тобой живем в этой реальности, я видел тебя разным, и воевали мы друг с другом и дружили, и выручал ты меня не раз, да и лечил я тебя как-то, от раны стрелы иномерной, видел немощь твою. Все было. Но сейчас все границы стерты. В одной повозке мы с тобой под откос катимся. Одна надежда на вытянутого сюда из будущего задохлика, не внушающего никакой уверенности, в правильности выбора.
Нам ведь с тобой в мир живых вмешиваться нельзя. С тобой так вообще связаться только через молитву можно. И потому только и остается надежда на этого парня. А вот выдюжит ли он? Не знаю.
— Я в него верю. — Загремел голос. — В нем кровь предка богатыря. Она уже сделала самое главное. Дух героя в нем вырастила, хотя пока и незаметно это, но обязательно выйдет наружу. Но хватит уже о нас. Не для того я сюда пробирался сквозь безвременье, чтобы с тобой поболтать. Я дар принес парню. Он поможет ему на ноги встать и выжить на первых порах.
Полыхнула молния такой силы, что
— Богиня. — Рухнул ниц, распластавшись по земле Вул.
Девушка подняла светящееся благодатью лицо. Какие черты!!! Воистину божественная красота неописуема. (Я, простой смертный, не возьмусь марать ее облик жалкими буквами и предложениями. Пусть это сделает ваша собственная фантазия). Она встала с колена и благородной плывущей над лугом походкой подошла к костру.
— Здравствуй Девана. Рад видеть тебя на земле и в истинном обличии. — Чащун приклонил голову в приветствии.
— И я рада видеть тебя дух жизни, живым и здоровым. — Прозвенел колокольчиками церковного перезвона ее голос. Она присела перед распластавшимся на земле оборотнем, и коснулась его светящейся ладонью. — Встань. Я рада, что волчье племя не забыло еще свою повелительницу. — Но так как замерший Вул не сделал никаких попыток выполнить ее требование, то она прозвенела уже более грозно. — Вставай я сказала. Отныне ты имеешь право не падать ниц в моем присутствии.
— Хватит. — Загремел голос с неба. — У вас еще будет возможность выяснить отношения. Сейчас нет времени. Слушай теперь меня, юноша. — Обратился он уже к еле стоящему на ногах от страха и волнения, побледневшему, но несмотря на это не сводящему восхищенных глаз с девушки, Федограну. — Это моя дочь, Девана. Дева-воительница. Отныне она будет твоим талисманом- хранителем. Достань нож, вытяни его вперед и встань на одно колено.
Парень, вынул трясущимися руками оружие. И беспрекословно выполнил все, что от него требовали, пожирая немигающим, полным обожания взглядом, подплывающую к нему богиню. Та остановилась, возвысившись над ним, и положила одну ладонь ему на лоб, а второй, сжав в щепотку тонкие пальцы, коснулась вытянутого клинка. Закрыла глаза и вдруг запела, да так, что мурашки побежали по спине. Тихим голосом, что-то торжественное, и грустное на незнакомом, видимо очень древнем языке. Волшебные, иномирные слова звучали прямо в душе, минуя недостойные такой музыки уши.
Внезапно молния прострелила Федора, сорвавшись с ладони замолчавшей богини на лбу, и пройдя сквозь сердце, полыхнув на стали оружия искрами электричества, скрылась в руке девушки, касающейся острого наконечника.
— Я все сделала, отец. Как ты хотел. — Ее голос взлетел к небесам и кинулся оттуда басом ответа божественного родителя, а так же сильнейшем ливнем из пылающего рассветом неба без малейших признаков на нем, не только туч, но и облаков, но не затрагивающим собравшихся у костра: богини, духа, человека и оборотня, накрытых от стихии незримым куполом.
— Возвращайся. — Пророкотал ответ. Она полыхнула, в один миг, ярким светом и взлетела, уйдя в небо, шуршащей, мерцающей кометой, оставив после себя, только запах весенний грозы. С ее таким, воистину волшебным исчезновением, закончился и дождь.
— Ты, старый пень, не мог предупредить меня заранее. — Вдруг заорал взбешённый, грозящий в небо кулаком Чащун, пуская клубы табачного дыма, вместе с гневными словами. — Это же надо было божественную силу влить в простой нож для колки свиней. Ты совсем сдурел на старости лет. Не ужели тебе наплевать на свою репутацию. Ты бы хоть обо мне подумал? Как я теперь духам в глаза смотреть буду? Позор на мою седую голову.