40к хемо-псов и летописец
Шрифт:
Так что выдохнув, Ларнелия поправила лямки своей разгрузки и поднявшись на ноги, обошла довольной широкий стол и подошла к грозному Медведю. Она его боялась, хотя сам Медведь при этом на неё вообще не смотрел и ни слова ей поперёк больше не говорил.
– Я присяду? – спросила Ларнелия, сделав это максимально уверенно и пытаясь показать, что не боится общаться с таким громилой на равных, как это делал даже Крыс.
– У меня разрешения спрашивать не нужно. Место же не моё, – флегматично ответил Медведь, который был не совсем таким, каким его представляло большинство.
Ведь по сути своей
Хотя и у него были больные темы. Ларнелия в этом просто не сомневалась, ведь была очень образованной девушкой и знала в том числе то, что не существует сто процентного флегматика и в одном человеке скорее... целый набор разных черт и в лучшем случае в человеке можно определить доминирующий тип темперамента. Истинного флегматика или холерика можно увидеть ли на страницах учебников психологии.
Тем не менее как только Ларнелия села рядом, то вдруг поняла, что вблизи Медведь не такой уж и страшный, каким казался даже с другой стороны стола. Ни в одном его действии не было никакой угрозы, скорее даже наоборот, он порой боковым зрением или исподлобья смотрел не на тех, кто рядом, а тех кто был дальше от него. Смотрел с целью поиска угрозы, но угрозы не ему, а его товарищам, что сидели рядом.
– Гнида был вашим другом? – спросила Ларнелия, что сразу выдало в ней весьма непрофессионального интервьюера, что и логично, ведь практического опыта во взятии интервью у него было недостаточно.
– Другом? – удивился Медведь, после чего залпом осушил свою кружку с амасеком и даже не поморщился. – Наверное у нас разные определения слова "друг".
– Думаете?
– Можно на "ты".
– Думаешь?
– Вот сколько у тебя друзей?
– Ну-у-у...
– Больше дюжины?
– Да, думаю определенно точно больше. А у ва... у тебя?
– У меня за всю жизнь было четыре друга. Трое из них мертвы. Четвёртый – Коршун.
– А остальные? – удивилась Ларнелия, начав быстро делать записи в планшете. – Вы же так дружески с ними общаетесь, помогаете им.
– Их я называю товарищами и тоже их ценю, но... для меня слово друг обозначает человека, который отдаст за тебя жизнь. И за которого ты отдашь жизнь.
– Коршун отдаст за вас жизнь? Если ставить вопрос таким ребром, то нет. У нас уговор, что в героев мы не играемся. Но если надо будет тащить меня через минное поле под огнём артиллерии, то он потащит. Во второй раз. Гнида бы такого не сделал, да и... ничего такого в этом нет.
– Понятно. Наверное с таким определением... у меня вообще друзей нет.
– Это гражданка. Там другие ценности, другие правила и понятия.
– А слово товарищ, что для вас значит?
– Товарищ это тот, кому спину прикрываешь в бою, опять же рискуя своей жизнью. И которую твою спину прикроет. Надёжный человек, проверенный, не трус.
– А Крыс трус?
– Один
– Интересно... так значит Гнида был вашим товарищем?
– Да, был.
– И каким вы его запомнили?
– Я запомнил его гвардейцем. Обычным гвардейцем, который незаслуженно получил такое прозвище.
Гнида был на самом деле самым простым человеком, если вы выйдете на улицу, то большинство будут такие как он. Без преувеличений. Обычный простой мужчина, который просто живёт по правилам, просто и без пафоса. Работал за станком, служил в ПСО, ни раз в крысятничестве замечен не был, как и поступки его не были более гнидскими, чем у других людей и тем более псов.
– Разве что молодой он был. Молодым и умер, – хмуро заметил Медведь, после чего заполнил свою кружку амасеком доверху и одним глотком выпил сразу треть, что с учётом его кружки... грамм двести где-то.
– Молодым? А сколько ему было?
– Двадцать восемь.
– Так мало?
– А что ты хотела? С его то жизнью...
Савлар был местом... херовым. Химические реагенты с него поставляли в несколько миров-кузней, условия труда там были лютыми и атмосфера ядовитая. Кожа у всех обитателей бледная, грубая, покрытая ожогами. Из-за этого даже двадцатилетний парень через год жизнь там будет на мужика сорокалетнего похож. А если надеть на него респиратор ещё, то... в ряд ставишь всех псов – все как один, мертвецы с проклятых лун Савлара.
Хотя Гнида действительно был молодым, как и загремел на Савлар по глупости.
– Я нашла в его личном деле только то, что он убил гвардейца. Серьёзное преступление. Хотела у него спросить о мотивах, но... – Ларнелия перевала взгляд на снаряд с выцарапанным ножом именем. – Не успела.
– Из-за бабы. Повёл в бар, на свидание. Ну гвардеец какой-то то ли в самоволке был, то ли в выходном, но в общем отдыхал тоже молодой как мог перед своей отправкой к далёким мирам Империума, погрязшего в хаосе войны. Приставать начал, от всех требовал героем его считать, буянил с товарищами... ну и... голову Гнида ему проломил, затем ещё двух покалечил. Пьяная драка дураков.
– Благородно. Защитил честь девушки.
– Благородно? Дело ещё закрыть не успели, как та на другой член перепрыгнула. Даже на суд не пришла, – рыкнул Медведь, а металлическая кружка в его руке издала скрежет. – Хотя чего ещё ждать? Меньше года были знакомы. Чё ей, теперь в монастырь идти из-за дурака, что сдержаться не мог? Впрочем, что ей мешало подождать, пока его на Савлар сошлют хотя бы... тяжко ему было, постоянно об этом вспоминал как напьётся.
Так вот и загремел по молодости очередной дурак, что честь девушки защитил. В серой масти ходил, в мужиках обычных, но как набор в полк начался, то к нему одним из первых пришли. Убийца, парень не робкий, как и серая масть довольно спокойная, дисциплину чтит. Да и рукастым Гнида был, не механик конечно и не как Шакал, но лопату и гаечный ключ держать умеет. Такие солдаты и нужны в Имперской Гвардии, а не психопаты-маньяки и педофилы.