40k способов подохнуть. Том 3
Шрифт:
Это была лютая жесть, от которой я старался абстрагироваться. Ни слову пропаганды я не верил, стараясь концентрироваться только на процессе исполнения приказов и не позволяя идеологам вклиниться в мой разум больше нужного. Из-за этого я вообще в какой-то момент перестал говорить и провёл в молчании долгие три месяца. Но каждый день этих тренировок превращал меня в настоящую машину для убийств. И эти навыки… они закреплялись настолько прочно, что даже перерождение их так просто не сотрёт. Если так пойдёт и дальше, то они практически полностью станут неотъемлемой частью меня.
Ксеносы, предатели, демоны — мне
— ВСПЫШКА СПРАВА!!! — скомандовал Крайзер на очередном маршброске.
И вся наша колонна тотчас легла лицом влево, закрывая затылки руками. Даже атомное оружие не было всесильным. Подобная мощь пугала, но один полк Крига насчитывал двести тысяч солдат, которые не будут стоять в одной точке. Даже неожиданный удар не сможет убить всех, а если в запасе будет пять минут времени, то окопы скроют солдат от ударной волны.
Снова началось рытьё, в этот раз оно продлилось долгий месяц. Как только мы создали три необходимых эшелона обороны и оборудовали траншеи всем необходимых, началась атака в условиях концентрированного вражеского огня и невообразимой прочности укреплений, а также отсутствием у нас достаточной огневой мощи для сокрушительного штурма одним массированным наступлением.
В любом нормальном полке ждали бы подкрепления, но наш приказ был — захватить сеть тактически важных высот и закрепление на них, с попутным уничтожением живой силы противника. Самого противника не было, а целью было оттачивание одной из тактик. Ночью, слушая миномётные и артиллерийские обстрелы других кадетов, мы рыли траншеи в сторону врага.
Метр за метр, боясь высунуться, мы рыли без остановки, даже когда шёл радиоактивный дождь или кому-то из кадетов отрывало пальцы очередной миной. А мины были повсюду, как и невзорвавшиеся снаряды. За пять сотен лет гражданской войны вся поверхность Крига стала одним огромным минным полем, которое ещё не скоро удастся очистить хотя бы от десятой части опасных боеприпасов.
— Нет, я ещё могу держать лазган! Отпустите! — кричал очередной бедолага, которого тащил квартирмейстер с помощником.
Его пришлось связать, ведь он хотел продолжить обучение и заслужить прощение для себя, своих предков и своей семьи. Он очень хорошо помнил как гордился его отец, узнав что его сына, едва научившегося говорить, сочли пригодным для обучения в Корпусе Смерти. Как и потом он ещё три раза встречался с родными за почти пятнадцать лет обучения. Он был героем для них, пусть они и не знали, что в результате его поместили в самый худший кадетский корпус, будущее которого было туманно.
Но теперь его вероятно отправят на гражданку. Пальцы можно было бы заменить на протез, но париться ради кадета из корпуса с низкой эффективностью… командование уже дало каждому шанс, позволив доказать свою эффективность во время учений на поверхности, этот кадет ошибся и совершил ошибку при разминировании. Он свой шанс потерял и отправится выслуживать
Тем временем я кажется начал постигать всю сокрытую в лопате силу. У меня их было две, одна большая и личная пехотная лопатка. Обе были хороши, их потенциал был безграничен. Я не понимал почему ей было посвящено меньше абзаца в Памятке Гвардейца, ведь она давала каждому солдату столько, сколько не мог дать ни лазган, ни тяжёлый болтер, ни танк и даже не Титан. Это был апофеоз технического развития всего Человечества, на ней держался весь мир и она была способна на всё.
Так, в очередной раз с удивлением обнаружив, что мы закончили раньше, чем планировалось. Я достал буржуйку из своего вещмешка и принялся разогревать свой сухпаёк. Очень быстро мои странные действия привлекли ещё двух кадетов, которые с непониманием смотрели на меня. Сухпаёк не нужно было разогревать, биомасса в тюбиках была пригодна к употреблению при любой температуре, за исключением опасной. Воду тоже никто не кипятил, на Криге такая очистка бессмыслен.
— Что ты делаешь? — всё же не выдержав, ко мне подошёл один из кадетов и слегка опустил голову, смотря на меня сверху вниз через свой противогаз.
— Разогреваю эту жижу, — пояснил я и пожал плечами.
— Зачем?
— После этого она не такая противная. Зачем давиться ей лишний раз, если у нас есть свободное время и возможность этого не делать?
Кадет ненадолго завис, ведь искать ответы на вопросы его не учили, как и меня и большинство кадетов, которые станут обычной пехоты. Думать своей головой это вон, к офицерам, к квартирмейстерам, к инженерам, к всадникам смерти или к смотрителям, они же сержантский костяк и младшие командиры. А если вдруг рядовой начинал думать своей головой даже после всего пройденного… ну на самом деле это и становилось причиной его повышения. Ведь потомственной аристократии на Криге не было и каждый действующий офицер проходил путь от рядового, демонстрируя свою эффективность и способность мыслить независимо, если конечно это было здравое независимое мышление.
Но большинство конечно было куда проще, хотя как знать, может быть именно вот этот, подошедший ко мне кадет, в роковой час лично поднимет силовой меч павшего офицера и начнёт командовать, осознав, что либо он это начнёт делать, либо все нахрен сдохнут. В общем, война и поступки расставят всех на свои места в иерархии.
— А это что? — через минуту кадет удивился ещё сильнее, когда я достал из своего мешка солонку.
— Соль.
— Нам не выдают соль.
— Я попросил на полевой кухне сам. Выдали.
— И зачем она тебе?
Вместо этого я закатил глаза, чего из-за противогаза видно не было и просто посолил разогретую жижу. Впрочем, кадет и сам всё понял, как и то, что его вопрос был глупым.
— На, попробуй.
— Радиоактивный уровень…
— Здесь в норме, еду я проверил и сам можешь тоже проверить, если не веришь. Делаю я так не в первый раз, оно того стоит.
Но кадет продолжал стоять и смотреть так, будто бы я пытался сломить его волю и заставить предать Императора. Это конечно утрирование, ведь за одно подозрение в подобном он бы попытался убить меня на месте, но всё же ломался он долго. Правда в конечном итоге всё же сел рядом и достал свой котелок с ложкой.