40к способов подохнуть. Том 7
Шрифт:
— Влыдыка возвращается! — вдруг раздался голос в главном хранилище, после чего одним за другим цифровая информация начала проносится по кабелям, а за ней зазвучал уже и вокс, а затем и голоса технорабов.
Астропат был вне всего этого, но этот информационный шум поднял новые смятения в варпе, отразился на каждом демоне. Затем же и вовсе яркий голубой свет озарил центральные палубы корабля, после чего с грохотом всплеск психической энергии ударил по сознанию каждого живого существа на корабле.
— Хуф… а ведь в какой-то момент мог и с концами сдохнуть. Раз… шесть? — произнёс
На её основе и был создан хрустальный якорь для моей души. Вся его энергия, а также её душа теперь принадлежали мне. Правда душа её тоже изрядно потрепалась из-за того, что заклинание против некронов она хоть и удержала, но отдала за это большую часть рассудка, лишившись большей части личности.
Впрочем, её тело было уже не столь нужно мне, как и тело в принципе. Я мог некоторое время существовать даже вне физической оболочки, а в качестве самого тела можно было использовать те же заготовки из хрусталя. Тут был лишь вопрос в практичности и удобстве. Тела людей были самыми подходящими за счёт гибкости и долговечности, но с учётом моих текущих возможностей…
— Владыка Видар, мы приготовили для вас новый сосуд, — произнёс техножрец, которого я сделал магосом.
Всё это время они трудились над тем, дабы создать мне новое тело, которое будет отвечать всем требованиям. Кроме того оно также должно было стать и некоторым экспериментом по освоению нами новых знаний. Ведь именно знания и являлись ключом к силе, как и существование Гаргатулота являлось лучшим тому доказательством. Его сила была воистину огромной и порой он считался сильнейшим демоном Тзинча. Хотя конечно встреча с серыми рыцарями его потрепала.
— Начинайте перенос, — произнёс я, отойдя от кристалла на пару метров и тут же переместившись в новый саркофаг.
Монструозное изобретение было крайне сложным и жутким, однако благодаря помощи генеторов и других техножрецов оно оставалось также надёжным. Быстро с тела была снята кожа, удалена большая часть мышцы, жира и других не нужных деталей. Боль при этом всём я чувствовал, но блокировал своей силой воли или же просто на время покидал тело.
Затем же начались жуткие модификации. Одним за другим мои органы заменяли на более совершенные, вместо родных мышц не очень спортивной Агаты вставляли новые стальные канаты с лучшей бионикой. По кусочкам улучшали и кровеносные сосуды и также вторгались в генетический код. В конечном итоге от Агаты осталась нетронутой весьма хороша развитая нервная система, разумеется мозг и всякие другие части, которые мы не могли заменить прямо сейчас.
Какие-то половые признаки вторичные или первичные были убраны сразу. Кроме того в процессе гормональной терапии ко мне также подсоединили модуль рациональности, что убивал любые эмоции. Штука была опасная, ведь будучи псайкером и демоном, эмоции являлись неотъемлемой частью меня. Потому модуль был автономным и существовал параллельно моему сознанию.
Вместе с тем моё тело, что лишилось рук и ног, начало перемещаться в новый сосуд. Он напоминал собой паука. Восемь конечностей стали моими ногами, огромное тело позволяло снабдить меня личным плазменным ядром и весьма крупным, бронепластины, оружие — ко мне
Вся моя душа в полной своей красе начала заполнять собою хребет, нервная система агаты улучшалась, а отдельные части паука дополняли автономными хрустальными пучками. Контролировать всё и сразу было довольно тяжко, особенно когда речь заходила например о системе активной защиты, но для этого у нас имелись и новые модули с искинами и просто отголоски. На последних я и делал ставку, ведь ИИ всё ещё были крайне нестабильными и опасными.
— Адская боль жжёт меня изнутри, — прохрипев из динамиков произнёс я, выпрямляя хребет.
Нижняя часть меня была паучье, но верхняя сохранила человеческий облик, хоть и относительный. Тело моё было огромным, а основная часть находилась в груди, за толстым слоем металла. Голова же оболочки содержала не биологический мозг, а исключительно когитаторы и другие вычислительные машины.
Рук у меня стало три, а по всему телу протекали механодендриты, в каждом из которого была заперта варп-сущность низкого порядка. Настолько низкого, что интеллекта там было меньше, чем у собаки. Но они понимали мои эмоции, чувствовали мои желания и довольно легко подчинялись моей власти, когда мне надо было взять прямой контроль.
— Сейчас мы выращиваем новую нервную систему, но… буду с вами честен, она весьма примитивна. Так что боль с вами будет ещё надолго.
— Я её заблокирую, — произнёс я, после чего с треском сделал первый шаг.
Привыкнуть к новому телу ещё придётся, точность движений хромала, надёжность отдельных деталей вызывала сомнения даже вне боя, но постепенно мы превратим эту груду металла в совершенный инструмент войны.
— Что с демоническим вторжением? — спросил я, переключив своё внимание на корабль.
— Оно ослабло, скоро сможем возвести поле Геллера, хотя… я думаю стоит перейти на более эффективные способы защиты от варпа. Теперь, когда мы не скованны предрассудками и слабостью… мы можем позволить себе то, чего не позволяли ранее, — отвечал магос, склоняя голову вниз рядом с моей величавой четырёх метровой паучьей персоной.
— Всё никак не вспомню, как тебя зовут? — спросил я, чувствуя как модуль рациональности по одной моей просьбе фильтрует всю информацию, вырезая из неё всякие эмоции.
— Эпсилон, Владыка.
— Ты теперь архимагос, Эпсилон. Подготовь список девяти новых магосов, составь отчёт и после принеси его мне.
— Да, Владыка, — благодарно произнёс Эпсилон.
— Скоро вы начнёте строить свой новый мир-кузню. В нём никто не посмеет вам диктовать условия и вы будете свободнее тех глупцов, что преклонили колени перед Слаанеш, Императором или кем-то другим.
И я не врал, ведь очень скоро мы прошли через Великий Разлом. С яростным пламенем вокруг нашей обшивки мы прорезали ветра варпа, уничтожив всякого вторженца. Но очень скоро серьёзные бои перестали греметь. Варп уже был наслышан о Видаре Многоликом. В результате в процессе перехода через варп мы порой даже не сражались, а наоборот встречались с новыми союзниками.