5-ый пункт, или Коктейль «Россия»
Шрифт:
Перечислять всех французских и итальянских балетмейстеров и хореографов бессмысленно — их было много. Очень много. Чрезмерно много. Но еще одного необходимо выделить — это француз Мариус Петипа, ставший величайшим русским балетмейстером, «29 мая 1847 года прибыл я на пароходе в Петербург и с тех пор состою на службе при Императорских театрах. Шестьдесят лет службы на одном месте, в одном учреждении, явление довольно редкое, выпадает на долю не многих смертных… Я имел честь служить четырем императорам: Николаю I, Александру II, Александру III и Николаю II…» — так начинает свои мемуары Мариус Петипа.
Интересно, что Петипа никто не приглашал в Россию: он приехал сам, по собственному
По словам великой балерины Екатерины Гельцер, Петипа обладал прежде всего отменным вкусом. Танцевальные фразы у него были неразрывно слиты с музыкой и образом. Другая знаменитость — Тамара Карсавина отмечала, что Петипа был современником романтизма. «В своих возобновлениях он спас от забвения стиль и аромат лучших произведений той поры, возродил в своем творчестве то, что являлось их непреходящей ценностью».
«Выше всех мастеров» — так отозвался о Петипа Джордж Баланчин.
В быту Мариус Петипа был человеком милым и деликатным, но в работе на сцене был суров, наводил железную дисциплину и никогда не имел любимчиков в труппе.
По приезде в Россию, как вспоминал Петипа, у него украли картуз. Но что такое эта потеря по сравнению с тем, чего он добился благодаря своему великолепному таланту и умению трудиться без остатка! За первое представление балета «Пахита» Петипа получил от Николая I кольцо, украшенное рубином и восемнадцатью бриллиантами. Далее награды посыпались, как из рога изобилия: золотые медали, ленты, ордена. А главное — успех у публики.
Многого, очень многого добился Петипа, но только одного не смог он сделать за свое более чем 60-летнее пребывание в России — это выучить русский язык. Говорил он по-русски нескладно, отчего частенько выходил комический эффект, типа распоряжения актерам: «Мужчин, гирлянд накладут, дам подберут!» Или обращение к актрисе: «Будь миленька, на гаоблик». Что означало: «Имей, милая, объектом внимания публику». Но простим мастеру эти маленькие «недоработки». Его русский язык в быту был плохой, несвязный, но его балетный язык на сцене был великолепно отточенным.
И в заключение отметим, что Мариус Иванович Петипа стал родоначальником целой династии русских актеров: его дети и внуки пошли по актерской стезе. И, стало быть, продолжают радовать «гаоблик».
Если говорить о XX веке, то прежде всего надо отметить Михаила Фокина. Именно Фокин прославил русский балет, создав «Умирающего лебедя» и «Половецкие пляски». В отличие от театра Петипа, читаем мы в энциклопедии «Русский балет», взаимоотношения добра и зла у Фокина не подчинялись счастливым сказочным законам. Жизнь в его балетах представала вакхическим праздником, в который диссонансом врывались темы одиночества, крушения иллюзий, обреченности страстей. Действительность оказывалась инфернальной и губительной, а прекрасное — обманчивым и недостижимым…
Но мы с вами уже вторглись в чисто искусствоведческую тему, а нас изначально интересует нечто узкое и специфическое: национальные корни мастеров и корифеев России. Так как быть с Михаилом Фокиным? Русский он или не русский? Конечно, русский, хота мать его немка, урожденная Екатерина Кинд из Мангейма, передавшая сыну фантастическую любовь и театру.
Джордж Баланчин — звучное имя в мире балетной
Такой же прыжок из России на Запад проделал Сергей Лифарь, ставший Сержем Лифарем. Но примечательно, что на парижской сцене Лифарь продолжал утверждать принципы русской хореографии.
Не покинули Россию и остались в ней работать такие знаменитые хореографы, как Касьян Голейзовский и Игорь Моисеев. Голейзовский — один из столпов современного балета. По одной из версий, его отцом был оперный певец Ярослав Гладик, чех по национальности. По другой — князь Радзивилл. Сомнений в матери не было — Елена Дашкова. Игорь Моисеев о своих корнях говорит так: «Мама моя француженка и полурумынка. Отец чисто русский дворянин. Такой у меня коктейль. Матушка в Париже была модисткой. Отец только после лицея приехал в Париж. И влюбился… Я родился уже в Киеве… Я по-французски — как по-русски говорю…»
Из современных хореографов оставим в покое Юрия Григоровича (никогда не интересовался его биографией), а вот — «танцующий мальчик» Борис Эйфман, автор более чем 40 балетных спектаклей, в том числе нашумевший «Мой Иерусалим», поставивший балет «Русский Гамлет» о Павле I на музыку Бетховена, кто он, Борис Эйфман? Оставим вопрос без ответа.
От балетмейстеров к артистам балета, хотя некоторые начинали как артисты и затем переходили к педагогической и постановочной деятельности.
Династия Легатов. Ее истоки в Швеции. Густав Легат учился у Петипа в Петербурге, был технически сильным классическим танцовщиком. Его сын Николай, артист, педагог, балетмейстер. Среди его учеников — Анна Павлова и Тамара Карсавина. Еще следует упомянуть брата Николая Легата Сергея и его дочь Татьяну Легат.
Долгое время звездой Мариинки был Фридрих (по-русски его называли Павел) Гердт. Блистала и его дочь Елизавета. Тут явно немецкие корни. А Вера Коралли — из обрусевшей греческой семьи. Сначала прима-балерина, а затем кинозвезда.
Матильда Кшесинская — ярчайшая звезда русского балета. Она первой из отечественных балерин потеснила итальянок. Она заставила отступить приезжих знаменитостей и открыла дорогу целой плеяде русских танцовщиц — Преображенской, Трефиловой, Павловой, Карсавиной, Спесивцевой. У Матильды Кшесинской — польские крови, да к тому же настоянные на культуре. Ее дед Иван Феликс был знаменитым скрипачом времен Паганини. Малечка (так звали ее в юности) была одарена изначально культурологически.
Вацлав Нижинский, еще одна гордость русского балета, тоже оттуда — из Польши, из династии польских балетных артистов в четырех поколениях. Его родители танцевали в Варшавском императорском театре. Мать — Элеонора Береда. Нижинский гениально воплотил на сцене своих героев — Принца, Фавна, Петрушку, Тиля, но, к горькому сожалению, судьба его сложилась трагически.
Впрочем, так же, как и у Рудольфа Нуреева, — имеется в виду конец его жизни. Сама сценическая карьера Нуреева была феерической — он выступал на сценах лучших театров мира. Если касаться темы данной книги, следует отметить, что «великий Руди» совсем не русский: по рождению он наполовину башкир, наполовину татарин. В конечном счете состав крови ничего не решает (или многое, но далеко не всё), главное все же талант. А национальный окрас лишь расцвечивает природную одаренность.