50 оттенков ассистента
Шрифт:
Ещё скажите, жертва здесь она?
Меня охватывает такой гнев, что кровь кипит в венах, хочу все крушить. Вместе с тем, смотря на Фэна, ловлю дежавю, застывая. Мы в самолёте, тот же взгляд сияющих, плачущих за меня глаз. За меня! Я никогда не плачу. Пусть плачет за меня! Мне кажется, на его щеках и правда настоящие слезы, но где тут истина, не различить.
Рядом с Фэном испуганный Чень подаёт ему платок. Но тот никак не реагирует, только бросает быстрый взгляд на дверь. Я тоже. В зале полумрак, освещена хорошо только сцена, тени бегут от дверей. Отхожу к фуршету, понимаю, что это точно за мной. Не успеваю
Это не просто охрана. Время ускоряется до создания сверхновой. Это люди отца! Их много!
— Фэн, ты не можешь так поступить! — Кричу изо всех сил, пытаясь вырваться, пинаю в колено шпилькой первого. Но его место тут же занимает другой. Мне ничего не сделать против силы.
— Отпустите меня! Вы проклятые шавки. Прочь! — Отчаяние захватывает, перехожу на русский, не в силах вспомнить от потрясения ни слова на китайском.
Фэн
***
Я в оцепенении, не представлял себе, как это будет выглядеть. Гости в шоке. Хорошо, дед куда-то вышел, или я просто не заметил его, потому что не мог отвести взгляд от Алекс.
Это скандал международного масштаба, пожалуй, даже с похищением, но как это все объяснить, меня совсем сейчас не волнует.
Они тащат ее из зала такую хрупкую и такую злую.
Она кричит на русском. Хорошо, никто не понимает, кроме меня.
— Прочь! Фэн мой! Он мой, вы свиньи, отпустите меня! Фэн принадлежит мне!
Потом что-то, что я уже не могу перевести. Скорее всего, ничего хорошего.
— Фэн, ты не можешь так поступить! Ты принадлежишь мне! Мнееее! Ты мой!
Она брыкается, эти мужчины все подготовленные бойцы, все русские. Их человек шесть в черных костюмах. Она как диковинная птичка в их ручищах. Люди Петровского стараются быстрее, но не выходит. Видимо, приказ не причинить ей вреда. Спотыкаются то и дело о подол ее длинного платья.
— Он моооой! Фэн, я же люблю тебя! Ты разве не понимаешь?! — Кричит она так пронзительно-громко, что я желаю упасть на колени и молить ее вернуть. Но ничего не делаю, руки мои дрожат, я роняю коробочку с кольцом. Оно катится в середину зала, крутиться и застывает.
Они уже достигают дверей. Одинокая красная туфелька лежит на боку посередине зала.
Джина, желающая досмотреть представление до конца, выключает последний свет.
Зал на первом этаже, и панорамные окна позволяют увидеть нам крыльцо и парковку. Я делаю несколько неверных шагов к стеклу, за ним ледяной Шанхай под темным беззвездным небом. Удивительно, идёт снег! Такой тут редкий. Валит хлопьями. Покрыл совсем тонким, ещё прозрачным слоем плитку площади и машины.
Света на улице с лихвой хватает досмотреть картину до финала.
На парковке два черных джипа стоят прямо на проезжей части. Ее тащат чуть не волоком. Изящные босые ступни оставляют длинные полосы на снегу. Сердце северной красавицы застывает вместе с ночным Шанхаем. Оно охвачено метелью, чтобы никогда не растаять для меня. Алое платье мерцает и переливается на свету фонарей. Я переживаю, что у Алекс замёрзнут ножки и она может простыть. Непроизвольно сжимая руку в кулак. Злость от бессилия. Она всё ещё сопротивляется, кричит. Ветер и снег бьёт в лицо людей ее отца, они уже нетерпеливо открывают двери машин.
Ещё мгновение, и, кажется, скандалистка оседает в их
— Снег!
— Снег идёт. В прошлом году вообще не было снега.
— Смотри, как красиво.
— Да.
— Пойдем выйдем!
Кажется, все смущены, никто не говорит об этом вслух.
Я ничего не хочу и ничего не чувствую, вижу свое отражение в темном стекле. Это в зале загорается свет. Смотреть самому себе в глаза противно. Чень по-прежнему рядом с дурацким платком. Хорошо хоть молчит. По моей щеке течет настоящая слеза, я чувствую ее жар, и это смущает. Облизываю губы. Сладость жемчужного вина и соль. Этот привкус въедается в память, не отпускает меня потом ещё очень долго.
Я вздрагиваю, будто что-то резко вспомнил и опять забыл, иду и поднимаю туфельку. Долго смотрю на нее. Мне бы надо извиниться перед собравшимися, но я один в пустом зале.
Глава 48 Столичная
Неделю спустя
Алекс
Мы сидели в весьма популярном заведении многоуважаемой столицы, недалеко от моего института.
— Катрин, ты понимаешь, насколько это все нелепо. На сколько я была глупа. Я же никогда не была дурой! Ты прекрасно это знаешь. Но почему прокололась на таком бесхитростном обмане?
Моя боевая подруга недавно вернулась из Европы, сидела буквально с открытым ртом. Я даже сопереживала, что она перетрудилась в каком-то моменте со своим пианистом. Так что, по сути, вела беседу сама с собой.
— Я, Александра Петровских, так позволила себя провести?! Это уму непостижимо. Унизить! Я бы наняла киллера, если бы это позволило стереть этот позор с моего лица. Но даже его смерть не сотрёт это пятно!
Я схватила салфетки, протирая глаза, из которых вот-вот должны были родиться слезы, но все зря. Не родились.
— Я бы убила его своими руками, но отец запретил выезжать. Посмотри мое лицо, как теперь оно выглядит? Ты понимаешь, я в зеркало смотреть не могу.
Рот подруги становился все шире, и вот наконец она вынесла вердикт.
— На мой взгляд, лицо у тебя такое красивое, как и было, а вот к мозгоправу бы надо обязательно обратиться. Неминуемые последствия твоих приключений сделают из тебя в скором времени городскую сумасшедшую.
— Да я и есть сумасшедшая. Чего хотел мой отец, видеть меня такой? Немного не в себе.
— Не думаю. Я думаю, он ложно преувеличил твои грехи, — уловила мой карающий взгляд, — Его действия уже через чур, согласна. Но вдруг он не специально?
— Теперь не могу думать, одни эмоции переполняют меня, так что я скоро взорвусь. Отцу я уже все высказала! Клятвенно обещал больше не лезть в мою жизнь, но что-то я сомневаюсь.
— Ты бы, может, чаю выпила с ромашкой?
— Да я вчера скрипку так пилила, что струна порвалась. Думала, без глаза останусь. Смотри.
— И правда, — она осматривала красный след у окончания брови, — Ты будь поосторожнее. Хотя с одним глазом будешь выглядеть куда более устрашающе. Пират Восточно-Китайского моря. Когда Фэн выйдет порыбачить. Сможешь захватить его судёнышко и потопить его. Громко хохоча и отхлебывая ром.