50 знаменитых чудаков
Шрифт:
Феофраст в своем «Мегарике» рассказывает, что Диоген понял, как надо жить в его положении, когда поглядел на пробегавшую мышь, которая не нуждалась в подстилке, не пугалась темноты и не искала никаких мнимых наслаждений. По некоторым сведениям, он первым стал складывать вдвое свой плащ, потому что философу приходилось не только носить его, но и спать на нем. Он носил суму, чтобы хранить в ней пищу, и всякое место было ему одинаково подходящим и для еды, и для сна, и для беседы. Поэтому философ говаривал, что афиняне сами позаботились о его жилище, и указывал на портик Зевса и на Помпейон.
Тем,
Видя, что в Мегарах овцы ходят в кожаных попонах, а дети бегают голыми, Диоген сказал: «Лучше быть у мегарца бараном, чем сыном».
Когда кто-то задел его бревном, а потом крикнул: «Берегись!» – он спросил: «Ты хочешь еще раз меня ударить?» По другой версии, человека, который толкнул его бревном, а потом крикнул: «Берегись!», Диоген сначала ударил палкой и затем тоже крикнул: «Берегись!»
На вопрос, по какому месту лучше получать удары, он ответил: «По шлему».
Говорят, чудак среди бела дня бродил с фонарем в руках, объясняя свои действия словами: «Ищу человека».
А однажды он голый стоял под дождем, и окружающие жалели его; бывший свидетелем этого Платон сказал им: «Если хотите пожалеть его, отойдите в сторону», имея в виду его тщеславие.
По неподтвержденным данным, у Диогена была жена Памфила и дочка Милена. И это несмотря на то, что чудак отрицал, наряду с богатством и почестями, также и науку, и частную собственность, и брак.
Видя, как кто-то совершал обряд очищения, Диоген сказал: «Несчастный! Ты не понимаешь, что очищение так же не исправляет жизненные грехи, как и грамматические ошибки».
Однажды он просил подаяния у человека со скверным характером. «Дам, если ты меня убедишь», – говорил тот. «Если бы я мог тебя убедить, – сказал Диоген, – я убедил бы тебя удавиться».
Как-то он возвращался из Лакедемона в Афины и на вопрос: «Откуда и куда?» – ответил: «Из мужской половины дома в женскую».
На вопрос, откуда он, чудак говорил: «Я – гражданин мира».
Кто-то приносил жертвы, моля у богов сына. «А чтобы сын был хорошим человеком, ради этого вы жертв не приносите?» – поинтересовался Диоген.
Увидев неумелого стрелка из лука, он уселся возле самой мишени и объяснил: «Это чтобы в меня не попали».
«Когда мир благоденствует?» – спросили как-то Диогена. «Когда его цари философствуют, а философы царствуют», – ответил мудрец.
Если Диоген нуждался в деньгах, он не говорил, что одолжит их у друзей; он говорил, что попросит друзей возвратить ему долг. Философ проповедовал: «Любовь к деньгам есть мерило всякого порока».
Он удивлялся, что историки изучают бедствия Одиссея, но не ведают своих собственных; музыканты ладят струны на лире, а не могут сладить с собственным нравом; астрономы следят за Солнцем и Луной, а не видят того, что у них под ногами…
Вернувшегося из Олимпии философа спросили, мол, много ли там было народу, на что он ответил: «Народу много, а людей немного».
Некий «прыгун» сказал Диогену:
– Как жаль, Диоген, что ты с такой закалкой никогда не участвовал в Олимпийских состязаниях. Наверняка ты был бы первым!
– Зато
– В каких же это? – не понял «прыгун».
И, укоризненно качнув головой, Диоген ответил:
– Вы же знаете: я состязаюсь в борьбе с пороками.
Одна из притч Диогена гласит:
«Владелец несметных богатств созвал на пир гостей со всех земель, всех народов и языков, всякого звания, пола и возраста. Будучи щедрым, он выставил перед гостями обильные угощения и каждого оделил тем, что ему всего полезнее. Приглашенные наслаждались и благодарили хозяина. Но вот нашелся среди них один, кому показалось мало того, что назначалось ему, и он стал захватывать то, что назначалось для его соседей, даже не подумав, что отнимает, в том числе, у слабых и больных, а также у маленьких детей. И стал он отнятое пихать себе в рот до тех пор, пока желудок не извергнул все это обратно!.. Так вот, щедрый владелец богатств – это природа, гости на ее пиру – все люди и народы мира, а алчный – это богатей, который отнимает у всех, кто слабее их!»
Диоген отличался лысиной и носил длинную бороду, дабы, по его словам, не изменять вида, данного ему природой; был сутул до сгорбленности, из-за этого смотрел всегда исподлобья; ходил, опираясь на палку, в верхней части которой находился сук, куда Диоген вешал свою котомку странника.
После смерти учителя, философа Антисфена, основателя школы киников, чудак решил, что больше ни с кем общаться не стоит. И отправился в новые странствия.
Однажды Диоген плыл на корабле, как вдруг в районе о. Крит на судно напали пираты. В итоге философ вместе с другими бедолагами в качестве раба попал на невольничий рынок. Последующая сценка основана на древних свидетельствах и легендах, рисует незаурядный облик этого чудака.
«Хотя Диоген изнывал от зноя, он весело улыбался. Потом без разрешения хозяина уселся на песок.
– Куд-да! – зарычал на него работорговец. – Кто тебя, сидячего, здесь увидит?!
– Почему же? – возразил философ. – Рыба лежит, а своего покупателя находит!
Работорговец удивленно захохотал и позволил пленнику сидеть. Тут Диоген, приободряя заморенных жарой невольников, закричал на весь базар: «Эй, люди! Вы что же носы повесили?.. Уж не потому ли, что не в силах дольше слушать голодное урчанье собственного чрева? Ничего, это дело поправимое!» И, обращаясь к работорговцам, продолжал: «Граждане наши хозяева! Послушайтесь голоса разума! Ведь овец и поросят вы откармливаете на совесть, как и подобает делать рачительным владельцам, не так ли? Так не глупо ли тогда человека, самого дорогого из животных, морить на продаже голодом?!»
В толпе послышался смех рабов и их хозяев, потому что шутку любят все. И подобревшие работорговцы сказали: «А ведь, пожалуй, их и в самом деле не мешает покормить!»
Утолив слегка голод и жажду, повеселевшие невольники со всех сторон благодарили сидящего Диогена. Тогда его хозяин, снисходя к такому необычному рабу, спросил:
– А что ты умеешь делать, старик?
– Я? – переспросил Диоген, отправляя в рот остатки поданных ему оливок. – Властвовать над людьми!
Торговец захохотал: