50 знаменитых скандалов
Шрифт:
Этот вопрос несколько прояснила следственная группа. Было высказано предположение, что кражи осуществлялись разными группами людей. Например, в ходе расследования всплыла информация о том, что за месяц до обнаружения пропажи экспонатов в запаснике помогали наводить порядок сотрудники одного из петербургских институтов. Они-то и могли польститься на мелкие безделушки, достаточно ценные для какого-нибудь студиозуса, но слишком малозначимые для самого Эрмитажа, чтобы поднимать шум по поводу их исчезновения.
Итак, дирекция музея полагает, что экспонаты из хранилища «уводились» на протяжении шести-восьми лет. Однако в ГУВД Петербурга к этим цифрам подошли скептически. Следователи полагают, что пропавшие ценности могли быть похищены еще 30 лет назад, однако обнаружилось это только
Сотрудников отдела, в котором произошло хищение, конечно, финансово наказали, всем прочим работникам Эрмитажа изрядно попортили нервы, сам Пиотровский получил выговор — уже третий. Но что это дало? Ведь если быть абсолютно беспристрастным, ни один из музеев мира не застрахован от подобных происшествий. Даже ультрасовременные системы безопасности и контроля подчас не способны учитывать банальный «человеческий фактор» и расторопность музейных воров, уровень информированности и технического оснащения которых зачастую опережает возможности служб безопасности музейных объектов и органов правопорядка.
Поскольку следователи и дирекция музея с самого начала подозревали в причастности к краже кого-то из своих (на это указывал масштаб хищения и длительность аферы), известие о том, что среди задержанных ГУВД Петербурга лиц оказались и родственники покойной Ларисы Завадской, можно сказать, мало кого удивило.
7 августа 2006 года суд Петербурга избрал арест мерой пресечения подозреваемому в хищении музейных экспонатов 54-летнему Николаю Завадскому-старшему, вдовцу хранительницы. Преподаватель истории Государственного университета физкультуры им. Лесгафта был впервые вызван на допрос спустя неделю после возбуждения уголовного дела. Арестовали же его по обвинению собственно в краже. Правда, витают слухи, что Завадский оформил явку с повинной. Сначала он признавался только в том, что относил переданные ему предметы в петербургские ломбарды — и не больше. Затем всплыли другие обстоятельства. Вдовец признался, что прекрасно был осведомлен о музейном происхождении более чем 50 (!) предметов, которые он в течение нескольких лет исправно относил в ломбарды. Следственные органы обнаружили у Завадского более 100 квитанций, которые подтверждают прием от него ломбардами ювелирных изделий. Жулик подтвердил: он имел отношение к сбыту раритетов еще с конца 1990-х годов.
7 августа Куйбышевский суд выдал санкцию на арест по подозрению в причастности к краже ювелирных изделий из Русского отдела музея также специализировавшегося на иконах петербургского антиквара Максима Шепеля. При обыске у него обнаружили одну из пропавших икон. 38-летний Шепель, будучи членом Ассоциации антикваров, зарабатывал в основном на перепродаже: он скупал ценности в Питере, а продавал их московским коллекционерам.
Председатель Ассоциации А. Горбунов был просто ошарашен, поскольку, по его словам, Шепель был бы последним, на кого могло пасть подозрение в причастности к краже из Эрмитажа. Он в течение нескольких лет являлся членом Ассоциации и ни разу не запятнал свою репутацию, ни разу не был прямо или косвенно замешанн в какой-либо некрасивой истории.
Собственно, за решетку Шепель угодил сразу по двум причинам. На него, как на один из каналов сбыта краденого, указал Завадский-старший; к тому же оказалось, что потир, который обнаружился
9 августа в прессе появилось сообщение о том, что арестованный антиквар, который содержался в СИЗО-4 временного содержания «Кресты», был доставлен в психиатрическое отделение тюремной больницы Гааза. Адвокат Шепеля, Андрей Павлов, выразил недоумение: ему сообщили, что антиквар госпитализирован с предварительным диагнозом «реактивное состояние» и с полученной при невыясненных обстоятельствах травмой глаза. «Он полностью неконтактен, и абсолютно неясно, что с ним», — подытожил адвокат. Позже стало известно, что арестованный в ночь с 8 на 9 августа «повел себя неадекватно», а потому и загремел «для оказания помощи в соответствующее отделение». Правоохранительные органы отрицали связь госпитализации с якобы нанесенными Шепелю травмами. Павлов же настаивал: «Травмы подзащитному нанесены, но их происхождение и их степень неизвестны». Наконец, в петербургском Главном управлении исполнения наказаний сообщили, что причиной перевода арестованного в больницу стало «членовредительство на почве психического расстройства».
Подозреваемый антиквар не откладывал в долгий ящик обжалование решения суда о своем аресте и уже 15 августа 2006 года он был освобожден из-под стражи, а затем переведен из тюремной больницы в офтальмологическое отделение петербургской городской больницы № 2. Адвокат тут же сообщил прессе, что, согласно имеющимся у него сведениям, в дальнейшем Максим Шепель, которому так и не было предъявлено обвинение в причастности к хищению из Эрмитажа, будет проходить по данному делу только в качестве свидетеля. А с потиром вышло просто. Как оказалось, питерец просто выкупил его в одном из городских ломбардов, после чего и продал в московский антикварный магазин.
Сын хранительницы фонда «Русская культура», 25-летний Николай Завадский, был задержан милицией и 8 августа 2006 года арестован. Некоторое время он и в самом деле работал в Эрмитаже, но за два года до ЧП уволился (молодой человек неоднократно жаловался на маленький оклад) и ушел на новое место. Поговаривали, что в таможню.
Завадский-старший, как оказалось, дал наводку на еще одного человека, якобы причастного к кражам и являющегося их главным вдохновителем и организатором. Вдовец утверждал, будто именно этот человек придумал план похищения, организовал каналы сбыта и подбил его самого на противоправные действия. Этакий, в общем, змей-искуситель. Его спешно объявили в розыск, задержали вечером 10 августа в Петербургской области, а в ночь на 11-е уже провели обыск на его даче в Приозерском районе. Это был хороший знакомый Завадского, 39-летний доцент Санкт-Петербургского государственного университета физкультуры Иван Соболев. Как оказалось, и без стараний Завадского к доценту у правоохранительных органов имелось немало вопросов. Соболеву было предъявлено обвинение по части 4-й статьи 158-й УК РФ («кража в особо крупном размере»). Впрочем, впоследствии оно вполне может быть переквалифицировано на 164-ю статью: хищение предметов, имеющих особую ценность.
Как выяснилось, новый подозреваемый является кандидатом исторических наук, закончил исторический факультет СпбГУ и аспирантуру, после чего преподавал в разных вузах, пока наконец не «осел» в университете физкультуры на кафедре истории. Интересный момент: Иван Соболев специализируется на истории России конца XIX — начала XX века. А ведь пропавшие экспонаты в своем большинстве как раз и относятся к XVIII–XIX векам! То есть получается, что доцент, как специалист, как раз был в состоянии по достоинству оценить предметы из Эрмитажа!
По предварительным данным, Соболев, узнав, что пропажа экспонатов из Эрмитажа обнаружена, успел скрыться и в течение шести дней отсиживался на своей загородной даче. По другой же информации, доцент не делал никакой тайны из своего местонахождения. Как бы то ни было, в суде прозвучало: в 1992–1993 годах Иван Соболев «вступил в преступный сговор» с хранительницей музея Ларисой Завадской и ее супругом Николаем Завадским. Причем, Завадская якобы выносила предметы и передавала их мужу, а тот в свою очередь отдавал их своему «оборотистому» знакомому — для сбыта.