50 знаменитых загадок истории XX века
Шрифт:
Работа в чайной также оказалась не по нему — как и в лавке, от него требовали не только обслуживать посетителей, но и обсчитывать их. Дальше в его биографии появляется «белое пятно» примерно в два года. По некоторым сведениям, он уходит с шарманщиком, зарабатывая на хлеб песнями и ведя жизнь вольного бродяги. Романтики в этом было немного, а вот голода и холода — сколько угодно, и Василий вернулся домой. В Балаково он освоил профессию плотника и начал помогать отцу и братьям.
В 1908 (по другим сведениям — в 1910) году Чапаев оказался в армии. К этому времени он уже был женат на Пелагее Захаровой. После службы Василий вернулся домой, к семье, однако ненадолго. В 1914 году его снова призвали на фронт. Через год он был ранен и получил отпуск. Но поездка домой вышла совсем не такой, как он себе представлял. С Пелагеей они поссорились, и Чапаев вернулся в строй досрочно. В конце 1916 года Василий Иванович получил свое последнее ранение и в звании подпрапорщика (по другим данным, в звании фельдфебеля)
В июне 1917 года Чапаев прибыл в Николаевск и был назначен фельдфебелем в 4-ю роту 138-го запасного пехотного полка. Именно в этот момент он познакомился с большевиками. И, конечно же, не смог пройти мимо идеологии, в которой главной целью было установление нового мирового порядка, основанного на справедливости.
Чапаев был, как сказали бы сегодня, харизматичным лидером. Он умел расположить к себе людей, понимал, чем они дышат, чувствовал, когда нужно в разговоре ввернуть шутку, а когда необходимо быть серьезным. За ним охотно шли солдаты. Так что неудивительно, что вскоре он стал председателем ротного комитета, а осенью 1917 года был избран в Совет солдатских депутатов. Во время корниловского мятежа Чапаев агитировал солдат, призывая их «вступить в добровольный отряд и идти на защиту Советов». На этот призыв откликнулось более 500 человек. Во время вступления в партию большевиков ему задали только один вопрос: как он собирается служить революции? Василий Иванович тогда ответил: буду служить как солдат. И это свое обещание он выполнил.
14 декабря 1917 года Чапаев официально становится командиром 138-го полка. Но ненадолго: вскоре полк был распущен, а вместо него Чапаев создал отряд Красной гвардии численностью до 800 бойцов. Этот отряд поначалу занимался подавлением антиреволюционных восстаний в Николаевском уезде. Но 29 марта 1918 г. офицеры белой армии и члены партии эсеров разогнали в Уральске областной Совет и арестовали его членов. Было решено направить в эти края помощь. Командиром одного из отрядов, посланных на борьбу с белогвардейцами, стал Чапаев. Он подошел к своей задаче нестандартно: предложил реорганизовать войска, объединив их в батальоны и полки. В этом был смысл: небольшие отряды не могли оказать сопротивления обученным белогвардейским частям, потери были очень большими. Инициатива Чапаева была поддержана. Отряды Бубенца, Кутякова, Степанова, Чуркина и Киндюхина влились в отряд Чапаева, составив в целом 2-й полк, а отряды Плясункова, Рязанцева, Потапова и Баулина влились в отряд Топоркова, образовав 1-й полк. Полки были объединены в бригаду (она получила название Пугачевской), а Чапаев стал ее командиром.
24 июня командующий 4-й армией Ржевский отдал приказ о наступлении на Уральск. Оно далось нелегко: казаки упорно сопротивлялись, каждый населенный пункт приходилось брать с боем… Положение осложнилось, когда на помощь казакам направился чехословацкий полк. Красные войска оказались на грани разгрома. И тут Ржевский заболел (по другим данным — симулировал болезнь), и армия осталась без командующего. Командармом назначили Василия Ивановича Чапаева. Новый командир разработал план отхода и сумел вывести армию из смыкавшегося кольца, при этом нанеся врагу ощутимые потери. 21 августа Чапаев овладел Николаевском, затем разгромил врагов под Орловкой и Ливенкой. Ему удавалось то, что считалось невозможным. Например, в 1918 году он буквально за 3 дня создает дивизию. Он лично проверяет состояние полков, вооружение. Требует от командиров дисциплины и интереса к нуждам солдат, организует разведку. Все это не могло не сказаться на боеспособности 2-й Николаевской дивизии (ею Чапаев командовал вплоть до отъезда на учебу в академию).
Во время наступления на Самару главной задачей дивизии было прикрыть тыл и правый фланг 4-й армии от уральских казаков. Но это не означало, что ему предстояло только держать оборону: Чапаев должен был наступать на Уральск. Казачьи войска были серьезным противником, но, несмотря на это, Чапаеву удалось овладеть деревней Таловой. Эта победа едва не стала для дивизии последней. В ночь с 12 на 13 октября 1918 года главные силы Уральской казачьей армии под командованием генерала Мартынова окружили чапаевскую дивизию. У казаков было 3600 штыков, 1200 сабель и 77 пулеметов. Чапаев не располагал такими силами. Создается впечатление, что в этот период Чапаева сознательно стремились уничтожить. Иначе трудно объяснить, почему ему систематически «забывали» прислать подкрепление, обеспечить дивизию продовольствием, а ответы на его донесения порой задерживались. В донесениях этого времени сохранились свидетельства катастрофического положения, в котором дивизия оказывалась не раз: не хватало патронов, оружия, временами — продовольствия. Но комдив и в таких условиях воевал, да еще как! Вот небольшой отрывок из его донесения: «Наша батарея открыла огонь по противнику из двух орудий. Наша цепь залегла. Противник получил еще два полка подкрепления и бросился в атаку, но
Противник оставил на поле убитыми и ранеными неподобранными более 300 человек. С нашей стороны 7 убитых и 6 раненых. Преследовать противника не пришлось, так как (к) противнику ещё пришло подкрепление около 4 полков при 6 орудиях, после чего отступили обе стороны».
Описанному нельзя не удивляться. Соотношение потерь казаков и чапаевцев — следствие таланта Чапаева и его бережного отношения к солдатам. Для своих бойцов он был легендарной фигурой. За ним готовы были идти в огонь и в воду. Это вызывало зависть и опасение: а не слишком ли выросла его популярность? И не пора ли принять соответствующие меры?
Не все знают, что незадолго до направления в академию Чапаеву был вынесен смертный приговор. Его собирались отстранить от должности и расстрелять. Особенно настаивал на необходимости таких мер командир 4-й армии Хвесин, которого в одном из донесений Чапаев открыто назвал предателем и мерзавцем. Было за что: Хвесин обещал начдиву поддержку, говорил, что к чапаевцам придет на помощь конница Уральской дивизии и Малоузенский полк, однако помощи дивизия так и не дождалась. Именно из-за Хвесина Чапаев попал в окружение, из которого не должен был выйти. Однако Чапаев все же избежал расстрела. В штаб армии поступила разнарядка выбрать из числа лучших командиров и комиссаров кандидатов для направления их на ускоренный курс Академии Генерального штаба РККА. В их числе оказался и Чапаев.
Обучение было коротким: с ноября 1918 по январь 1919 года. А затем Чапаев вновь отправился на фронт. В апреле он принял под свое командование 25-ю стрелковую дивизию. Эта дивизия сыграла важную роль при проведении контрнаступления Красной армии против войск Колчака. В ходе сражений чапаевская дивизия освобождала один населенный пункт за другим. Весной 1919 года она прорвала фронт Колчака, уничтожила три отборных корпуса, затем были взяты Белебей и узловая станция Чишма. А 9 июня чапаевцы вошли в Уфу. С этого момента началось отступление остатков колчаковской армии. А Чапаев за блестящее руководство дивизией и проявленную храбрость был представлен к ордену Красного Знамени.
В том же 1919 году Чапаев знакомится с Фурмановым. Нельзя сказать, что их отношения с самого начала складывались гладко. После одной из стычек Фурманов написал в донесении в политуправление Восточного фронта: «Недавно на совещании он с пеной у рта кричал о комиссародержавии. Чапаева считаю беспринципным и опасным карьеристом, способным на авантюру». Но в дневнике Фурманова можно найти записи, которые свидетельствуют о глубочайшем уважении, которое он испытывал к Чапаеву: «Такой цельной и сильной натуры я еще не встречал… На него много клевещут, его понимают даже наши „лучшие“ как авантюриста и только. Ему мало доверяют. И этот товарищ Смирнов, например, сообщил мне, что „лишь только Чапаев немного покачнется, мы его живо уберем“… В защиту от клеветников и узколобых я уже неоднократно писал дорогому Фрунзе про истинного, про настоящего Чапая». Такое противоречие становится понятным, если сопоставить даты этих записей. Трения между Фурмановым и Чапаевым обострились после приезда к Дмитрию Андреевичу жены. Чапаев был категорически против присутствия в армии жен командиров. Одни считают, что причиной этого была неудавшаяся личная жизнь самого Василия Ивановича, другие пытаются представить конфликт между комиссаром и начдивом как обычную ревность. Но более вероятно другое: Чапаев просто-напросто заботился о дисциплине. Тем временем из штаба поступали распоряжения о наступлении. Чапаев, прекрасно разбиравшийся в тактике, некоторые из них пытался опротестовывать. Как военный, он не имел права не выполнить приказ, однако давал понять, к каким последствиям может привести его исполнение. Во время телефонного разговора с начальником штаба Южной группы B.C. Лазаревичем он говорил: «Мною был издан приказ по группе 16 июля занять хут. Железнов 2-й, Чернухин, Железной 3-й и форпост Чеганский. По полученному приказу командарма свой приказ отменяю, но ставлю в известность, что наступление на Лбищенск по большой дороге нецелесообразно, где каждый шаг противником закреплен. Если выполнять приказ в точности, то до подхода к Лбищенску дивизия вся будет разбита. По моему соображению, маневр [следует] произвести через Железнов 3-й обходом на Чеганский, чтобы не брать Круглоозерный, где неприступная позиция, а главные силы пустить со ст. Деркул и Шипово обходным путем на Лбищенск, дабы противник сдал укрепленные позиции по большому тракту без боя. На что прошу ответа».
Путаницы с приказами в этот период было немало. Иногда они запаздывали — и Чапаев получал распоряжение занять пункт, который его бойцы освободили уже несколько дней назад. Порой от него требовали невозможного. Например, силами дивизии контролировать огромный участок фронта, протяженность которого доходила до 250 километров… И это при отсутствии нормально налаженной связи и разведки! В распоряжении дивизии были самолеты, однако большую часть времени они стояли на земле из-за отсутствия топлива. Впрочем, топливо было не самой большой проблемой…